Стивен Дональдсон - Появление темного и голодного бога. Прыжок во власть

Экран показывал, что капсула летела к космической глыбе Малого Танатоса, которая смутно маячила вдали. Когда прошли первые минуты и «Штиль» не расстрелял его, Дэйвис осознал, что ему дана небольшая отсрочка. Его сердце забилось ещё сильнее, и пот замутил глаза, словно масляная плёнка.

При такой скорости молниеносное падение на Малый Танатос превратит его в кашу – если только он не сгорит сначала в огненном шаре. И именно по этой причине, чтобы избежать возможного ущерба, орудия космопорта уничтожат капсулу до её удара о поверхность планетоида.

Он не мог ничего изменить.

Тем не менее Дэйвис удалялся от «Штиля». Любая смерть была предпочтительнее той участи, которую приготовил для него Ник Саккорсо. Судя по данным экрана, он мог жить ещё шесть часов. Шесть часов борьбы за понимание и выуживание каких-то осколков памяти из непроницаемой бездны, которая заполняла его голову. Ещё шесть часов, чтобы понять, кто был предан на этот раз.

И кем.

Его озабоченность не давала ему успокоиться.

Дэйвис предал своего отца. Нет, это был не он! Это сделала Морн. То есть она предала не отца, а деда. Но, уточнив эту разницу, он потерял нить воспоминания. И тогда Дэйвис намеренно игнорировал разрыв между собой и матерью.

Итак, он предал «Повелителя звёзд».

А может быть, не предал? Он сделал это потому, что страдал гравитационной болезнью, и никто не знал о его приступе. Для выявления такого недуга не имелось тестов – кроме самого гиперпространства. В случае Морн запуском порочного намерения в её уме оказалось большое ускорение.

«Повелитель звёзд» в то время гнался за «Красоткой» Термопайла. Корабль мчался через кренящийся пояс скал, набирая ускорение и сокращая дистанцию для карающей мести. Пират Термопайл только что выжег лагерь рудокопов, погубив всех мужчин, детей и женщин, – их крики о помощи обрывала смерть, и они достигали «Повелителя звёзд», когда люди были уже мертвы. Вот почему полицейский эсминец бросился в погоню, намереваясь уничтожить пиратский корабль.

Для такой работы его и готовили – для адской работы, которую копы выполняли, несмотря на инстинкт самосохранения. Он дежурил на вспомогательном мостике – экстренная поддержка любого пульта, который мог выйти из строя; его задача была ясна – вернее она была бы ясна, если бы им не овладело что-то огромное, что-то прозрачное и неотвратимое, превратив все происходящее в искажённую путаницу. Там, на вспомогательном мостике, с ним заговорила вселенная… И его воспоминания на этом обрывались. Он не мог найти обходных путей, чтобы миновать эту ясную прозрачность. Наверное, она напугала его ум, изменила химию мозга и опалила нервные окончания. Он знал, что его жизнь – нет, жизнь Морн (Дэйвис вновь отделял её от себя) – продолжалась отныне из этой точки. Она знала, что было дальше И Энгус знал. И Ник – хотя, возможно, не так много. Но для Дэйвиса Хайленда путь был закрыт пропастью, которую он пока не мог пересечь.

Для него было легче представить, что кто-то снова оказался предан. Не амнионы. И не он сам. И не его мать. Не в этот раз.

Ник Саккорсо!

Дэйвис видел отвращение на лице Саккорсо и доверял ему. Он был абсолютно уверен, что Ник не рискнул бы обмануть амнионов и спасти сына Морн. А Морн уже делала чудеса, спасая Дэйвиса. Если он выживет в ближайшие несколько часов, это знание может ему пригодиться.

Он не имел особой причины верить в своё спасение. Хотя если Морн удалось увести его капсулу от «Штиля», то она могла придумать и способ сохранить ему жизнь. Чем больше Дэйвис думал о ней, тем сильнее и добрее она ему казалась – каким-то сказочным источником чудес и понимания. Возможно, именно благодаря её поддержке потрясения прошлых дней не уничтожили его. Или погребённое в нём знание о Морн подсказывало теперь, что он может полагаться на неё.

А что, если сын такой женщины, как Морн Хайленд, был способен сам творить чудеса?

Постепенно экран монитора убедил его, что он действительно может быть спасён. К нему направлялся корабль – не абордажный «челнок» со «Штиля», а судно с Малого Танатоса. И оно не стреляло в него. Когда корабль заинтересовался траекторией капсулы, она находилась в часе полёта от скалы планетоида.

Дэйвис напряжённо следил за мигающей точкой корабля на обзорном экране. Поскольку он обучался в Академии – нет, чёрт возьми, это Морн обучалась, – то понял, что произошло, когда капсула начала замедляться. Данные монитора сообщали об уменьшении скорости. Он почувствовал, как сила тяжести вдавила его в подушки и ремни. Но торможение производилось без помощи импульсных двигателей. Очевидно, корабль уравнял с ним скорость, втянул капсулу в один из шлюзов, а затем зажал её в консолях трюмных ограничителей. С трудом протащив руку вверх, он вытер пот с лица. Возможно, это судно тоже было амнионским. Но Дэйвис верил, что его подобрал корабль людей. Если бы космопорт на Малом Танатосе контролировался не людьми, а амнионами, Саккорсо не бежал бы сюда со Станции Всех Свобод.

Значит, судно принадлежало людям. Нелегалам. Он по-прежнему думал как коп, хотя копом была Морн Хайленд. Кто бы ни спас его, он так или иначе попал к врагам. Космопорт на Малом Танатосе обслуживал запретное пространство и помогал амнионам.

Нелегалы, обитавшие здесь, считались самыми вредными мужчинами и женщинами в галактике – такими же плохими, как Энгус Термопайл, и в некоторых отношениях хуже, чем Саккорсо. Дэйвис не знал, чего они хотели от него, чем он был ценен для них и как его могли использовать.

Страх закрался в душу. Он приготовился к встрече с ещё более жестокими и алчными людьми.

Как только датчики определили пригодную для дыхания атмосферу, спасательная капсула автоматически открыла замки. Тут же чья-то рука подняла люк. Дэйвис увидел нацеленное на него дуло импульсного оружия.

– Вылезай! – приказал странно безжизненный голос В его уме жила Морн Хайленд. В какой-то момент

Дэйвис испугался, что заплачет от страха. Но вместо этого он грязно выругался, оттолкнул от лица оружие и выглянул из люка.

Его капсула находилась на закрытой стоянке. Корпус кокона был заякорен креплениями из флексостали, которые обычно использовались для крепления ящиков и грузов. Судя по отсутствию тепла, это был грузовой трюмный док, а не медицинский отсек, предназначенный для приёма спасательных капсул.

Да и мужчина с оружием не походил на медицинского техника. Его отвисшие щеки и поблёкшие глаза выдавали в нём наркомана, подсевшего на нервосок. Очевидно, в своей пагубной привычке он дошёл до грани окончательной деградации. Его скафандр не имел опознавательных знаков, но, судя по всему, человек был охранником. Его импульсное ружьё отличалось от обычного оружия тем, что в виде протеза заменяло ему правую руку. Вместо левой ноги к икре крепился металлический треножник У наркоманов, употреблявших нервосок, мышцы становились дряблыми и безжизненными.