Джон Джейкс - Врата времени

Внизу на овальном, крытом стадионе распахнулись внутренние ворота. К сегодняшним состязаниям трек вдоль всего бортика оборудовали скрепленными между собой плитами из очень легкой, но прочной, непробиваемой стеклянной пены. Только такое крепкое покрытие может выдержать нагрузку от сверхскоростных машин.

Спорткомплекс, в который пришли Том и Дональд, был совсем новым, похожим на полусферическую чашу, вашингтонским зрелищным сооружением, оснащенным кондиционерами. Все места, расположенные ярусами, заполнили болельщики, которые громкими криками приветствовали выезд на трек первых небольших гоночных машин.

На автомобиле лимонно-зеленого цвета с большой желтой цифрой семь была выведена надпись – Тайфун Макджи. Чернокожий Макджи поднял одетую в перчатку руку, сложенную в кулак. Его болельщики пронзительно вопили и аплодировали.

За первой на дорожке показалась следующая машина. Болельщики второго гонщика с большим энтузиазмом поддержали его криками и аплодисментами. Каждый участник состязаний придумал для своей машины название, вызывающее ассоциацию с бурей или штормом. Все эти имена полностью соответствовали своему смыслу, так как при движении из-под автомобилей, легких и быстрых, вырывались громадные столбы воздуха. Но специального полотна дороги машины не портили.

– Ко мне должны прийти вечером несколько друзей, Томас. Хочешь пойти со мной? – спросил Дональд.

Том удивился. Дональд объяснил, что он договорился о встрече буквально в последнюю минуту.

– Среди ребят будет и тот парень, с которым я заключил пари. Чтобы рассчитаться.

– Конечно, пойду, – ответил Том. – Я еще не видел, как ты устроился на новом месте. Ты доволен?

– Необходимо время, чтобы привыкнуть жить одному. Я очень сильно зависел от мамы во всех отношениях. Сейчас, правда, я ощущаю большую помощь сенатора.

Дональд снял очки и потер переносицу. На какое-то мгновение с него исчез налет постоянного прагматизма, и он добавил:

– Я не мог оставаться там, где мы жили, после того, как умерла мама. Слишком много воспоминаний.

Тем временем еще одна гоночная машина присоединилась к четырем, уже стоявшим у стартовой линии. Аплодисменты и крики становились все громче с появлением каждого нового участника – фавориты обычно выезжали последними. В программе было сказано, что Хэнкинз будет заключать выезд. Такая позиция ему досталась по жеребьевке.

Тому было интересно, разделяют ли друзья Дональда его политические взгляды. Если так, то они уже не нравились Тому. В последние дни студенческие настроения колебались между ультралевыми и крайне правыми. И Дональд повторял как попугай все воинственные лозунги.

Дональд начал работать в отделе прошлым летом. С тех пор, как казалось Тому, взгляды его друга сильно укрепились, а может быть, он просто стал больше говорить о них с течением времени.

Настрой Дональда частично можно было объяснить эмоциональным шоком в связи с трагической смертью на операционном столе его матери. Во всяком случае, в последнее время Дональд выглядел удрученным, даже изнуренным. Но он был хорошим товарищем.

– Вот показался самый сильный тигр! – закричал Дональд, вскочив на ноги.

Из ворот медленно выезжал блестящий черный автомобиль, слегка окутанный красноватой дымкой от вырывающегося из двигателя пара. Чуть ниже капота красовалось имя – Гейзер Хэнкинз, написанное огненными буквами. Несколько сидевших рядом болельщиков постарше, глядя на Дональда, начали свистеть. Стадион взорвался хором неодобрительных возгласов, и только кое-где послышались отдельные аплодисменты.

Гонщики делали последние передвижения, готовясь к старту. Гигантские прожекторы, установленные на потолке спорткомплекса, залили светом лакированные поверхности машин. Черная каска Гейзера Хэнкинза сверкала в мощных лучах света.

– Ты какой-то безразличный сегодня, Томас.

– Я думаю о докторе Уайте.

– Смелее, Гейзер! – вдруг пронзительно закричал Дональд. – Стукни этого балбеса, раз он не хочет подвинуться!

Именно так и делал Хэнкинз, слегка толкая своего соседа справа и тем самым освобождая себе больше места на линии. Потесненный водитель разозлился, но Хэнкинз не обращал на него никакого внимания.

Стартер состязаний начал подниматься на обзорную металлическую башню.

На трибунах воцарилась тишина в ожидании старта. Дональд снова обратился к Тому:

– Я начинаю думать, что путешествия, подобные тому, в которое отправился Уайт, – просто фарс. Я бы мог найти Вратам времени более интересные способы применения.

– Например?

– У нас в руках один из самых мощных – или потенциально мощных – рычагов, с помощью которых можно изменять историю человечества. А как использует это Арчи? Никак!

– Говори тише! Ты же знаешь, что мы не должны упоминать…

– Да никто из этих людей не поверит нам, даже если мы подробно им все объясним. Они тупые, Томас, как большинство людей. Каково общество – таковы и правители. Правительство становится слишком большим. И чересчур властным. У отдельной личности нет возможности продвинуться или чего-то добиться в жизни. Вот почему меня начинает раздражать все, что происходит с Вратами времени. Подумай только, как бы здорово можно было использовать их, например, для изменения окружающей жизни.

– Ты имеешь в виду вмешательство в прошлое и изменение его?

– Конечно! Смотри. Что если бы прямо сейчас кто-нибудь отправился в Германию 1933 года и убрал Адольфа Гитлера? Не было бы никакой второй мировой войны! Были бы спасены миллионы человеческих жизней!

– Мой отец писал о теоретической возможности подобных действий, – сказал Том. – По его мнению, прошлое подобно дороге, которую можно разветвлять. Вот мы живем в конце исторического отрезка времени, который начался, ну, скажем, в 1933 году. Но если бы не было Гитлера, второй мировой войны, были бы мы сейчас? Был бы здесь этот спорткомплекс? Кто знает? А если вспомнить сороковые годы – работала бы так усердно наша страна над созданием ядерной бомбы и всех атомных станций и предприятий, возникших вслед за ней? Смогли бы мы взять в плен немецких ученых, которые помогли нам забросить Армстронга на Луну? Удалось бы нам наладить серийное производство пенициллина? Насколько много или как мало произошло бы изменений в истории в результате осуществления только одной предложенной тобой переделки? Никто не знает. Поэтому мой отец не мог позволить себе экспериментировать, чтобы найти ответы на все эти вопросы. То же самое Кэл. Тем более, что существует много случаев, когда можно вмешаться в прошлое и изменить ход событий. Если посчитать все печальные исторические происшествия, их наберется несколько миллионов. И было бы глупым пытаться управлять настоящим через прошлое.