Леонид Цель - Возлюбить духа

- В конце концов - это благо, это естественный отбор: худо, когда воин спит на посту. Дозор есть дозор, приятель, надо было потерпеть.

Дверь отворилась бесшумно, хотя замок без особых церемоний был выворочен ломом. Внутри шел пир горой. Стадо троглодитов восседало вокруг кострища и шумно чавкало, перемежая злобное урчание воинственными воплями. Знакомые пакостники - карлики, те самые, что прокопали ходы и подвели к форту термальные воды - суетливо сновали между лохматых, бугристых тел, подхватывая кости и срезая украдкой ошметки мяса.

Один из них заметил Прента, и злобный писк едва не заглушил рычание хозяев форта и треск разгрызаемых костей. Карлик ощерился и попытался вцепиться в икру Прента, но... у него ничего не вышло - человек оказался неуязвим для духа. Ярость клокотала в коротышке, словно вода в горячем источнике.

- Даже так? - сумрачно усмехнулся Руг и повторил с горечью. - Даже так? Это тебя я должен возлюбить, приятель, и раствориться в твоей компании? Воистину каждому Господь воздает по заслугам, а я-то надеялся проскочить под шумок в толпе.

Он попытался отшвырнуть ногой карлика, однако неуязвимость оказалась обоюдной, как и неприязнь.

Руг Прент решил драться. Это было выше его сил - смириться с этим - и вне его разума. Цепким взглядом окинул стаю; троглодиты всполошились и, с трудом оторвавшись от мяса, потянулись к палицам и копьям. В пепле затухающего костра безжизненно отсвечивали два человеческих черепа с проломленными лобными долями. Прент успел представить, как скачет по бушу Ванда, плотно обхватив ногами потного монстра, как развеваются по ветру ее белокурые волосы, и жадно стучит сердце, поспевая за двоих. А, может, и не скачет? Может статься, ее возбужденный мужебец, став на задние копыта... Ах, черт, да пропади оно все пропадом!

Первых двух, что двинулись к нему, подчинившись недовольному рыку вожака стаи, он уложил чисто, одиночными импульсами. Остальные взревели и кинулись скопом, тогда уж бластер заработал на всю катушку.

Руг крушил направо и налево, прижавшись спиной к двери. Вопли, стоны, рев, писк, проклятия - все смешалось в единое кровавое месиво. Ему оставалось совсем немного, несколько секунд боя - и купол вновь стал бы его домом, но распахнулась дверь, и черный, как смоль, самец обрушил на командира страшный удар дубины, так, что кровь хлынула из носа и ушей. Прент упал, продолжая стрелять, испепеляя все кругом. Мертвые пальцы так и не разжались. Заряда батарей хватило на семь с половиной минут, потом пульсация угасла. Вожак стаи перепрыгнул через обугленные трупы и ударом топора отсек окровавленную голову. Затем поставил лапу на тело и вскинул трофей над собственной косматой головой. И закричал торжествующе, властно, на ломаном земном наречии, на котором писались когда-то бессмертные строки сонетов и баллад, писались и пелись под негромкий перебор струн:

- Я-а-а! Я - хозяин этого мира! Пусть умрет каждый, кто посягнет на то, что принадлежит мне!.. Я-а самый сильный!

Из мертвого глаза Прента скатилась последняя слеза. Кажется, в его не очень долгой жизни, она была и первой.