Питер Гамильтон - Дракон поверженный

Впрочем, это не было проблемой исключительно для Амети или даже «Макартура». Осуществлявшиеся через ИР программы управления колониальных миров изо всех сил старались поддерживать местную промышленность на уровне современных технологий даже в рамках их ограниченного бюджета; Земля же с ее безграничными интеллектуальными ресурсами и исследовательскими лабораториями всегда занимала ведущее место. Отсюда постоянно экспортировались системы и методики, более эффективные и сложные, чем те, которыми располагали колонисты. Неудивительно, что деньги, курсировавшие между Землей и Амети, всегда текли исключительно в одном направлении.

Финансовое напряжение, которое испытывала компания «Макартур» вследствие освоения Амети, было не таким уж и мощным в отличие от большинства колониальных миров, где биохимики вынуждены были вести отчаянную борьбу с чуждой биосферой. На Амети разрабатывался климатический проект под названием «Тепловой удар». Первой промышленной операцией Темплтона стало строительство орбитальной производственной станции, Тароны, которая вступила в строй в 2140 году (почти треть ее систем была доставлена с Земли). На Тароне производились астероидные пушки. На орбите Низаны вращалось столько каменных глыб, что ими можно было обеспечить программу «Тепловой удар» для повышения температуры на десятках планет. Благоприятное событие произошло в 2142 году, когда одна такая каменная глыба диаметром восемьдесят метров врезалась прямо в центр ледника Барклай.

В результате мощного удара почти кубический километр воды мгновенно превратился в пар и еще большее количество льда растаяло. Увы, через неделю вода вновь замерзла. Насыщенные водяным паром облака не достигли края ледника, превратившись в снежные хлопья.

Сопоставив данные, инженеры вычислили, что атмосфера потеплеет настолько, чтобы вызвать и поддерживать таяние ледника, если планету на протяжении ста одиннадцати лет раз в год подвергать астероидной бомбардировке, задействовав «снаряды», в четыре раза превосходящие массу контрольного удара. Это означало, что уровень двуокиси углерода будет возрастать от нынешнего почти несуществующего до примерно одного процента, а это случится, если удастся высвободить достаточно углекислого газа из суглинистой почвы в старых континентальных шельфах.

Имея этот довольно благоприятный прогноз, колонисты приступили к освоению нового мира. Лоренс Ньютон родился в 2310 году. К этому времени экономические и социальные изменения на Земле повлекли за собой изменения и в колониях. Хотя физическая задача по формированию почвы планеты продолжала осуществляться, причем небезуспешно, воодушевленные первооткрыватели, эти романтики, ищущие для себя небольшой благодатный участок местности посреди голой ледяной пустыни, которую можно постепенно возродить к жизни, уже перевелись.

Большой школьный автобус неторопливо ехал по главному северному шоссе Темплтона. Двадцать пять ребятишек в возрасте от девяти до двенадцати лет весело болтали или кидали друг в друга скомканные обертки от печенья, а затем быстро прятались за спинки сидений. Их учителя, мистер Кауфман и мисс Ридли, сидели впереди, делая вид, будто не замечают, что вытворяют их подопечные. Они выехали из школьного купола всего десять минут назад; день предстоял долгий.

Лоренс сидел в середине автобуса. Место рядом с ним пустовало. Не то чтобы в школе у него не было друзей – были, конечно. Просто у него не было близких друзей. Учителя считали его беспокойным. Мальчик был наделен живым умом – естественно, он же носил фамилию Ньютон! – вот только ум этот не проявлял особого интереса ни к одному из учебных предметов. В его школьном табеле постоянно повторялся один и тот же комментарий: может учиться лучше. В соревновательной атмосфере школы, где большую роль играли достижения, Лоренс резко отличался от других детей. Не то чтобы он был бунтарем, однако уже проявилось немало опасных признаков того, что рано или поздно он непременно попадет в категорию бунтарей, если в ближайшее время что-нибудь не будет сделано. Почти немыслимая вещь для любой порядочной и законопослушной семьи на Амети. Для семейства же, входящего в Совет, – настоящая трагедия.

Лоренс сидел один, не обращая внимания на шалости сверстников, и разглядывал в окно мелькающий за окнами город. С каждой стороны вдоль шоссе тянулись бесцветные нультеновые стены: огромные ультратонкие полупрозрачные пластины серого цвета из того же материала, что и городские купола. Их стандартный размер составлял четыреста метров в ширину; производились они одним куском на фабрике компании «Макартур» и полностью из местного материала. Относительно дешевые и простые в установке, купола имелись практически в каждом городе. Все, что было нужно для строительства, – это ровный участок земли, над которым ставился купол. Пластина снабжалась встроенной шестиугольной паутиной из тонких труб, сделанных из углеродных волокон (производимых в Тароне) и наполненных эпоксидной смолой. Этой силы было достаточно, чтобы приподнять над землей легкий нультен подобно гигантскому воздушному шару, который, однако, так и не взлетал в воздух. Края требовалось немедленно зарыть в землю, поскольку молекулярная структура мембраны была разработана специально, чтобы удерживать воздух внутри купола. Воздух под ней быстро нагревался до умеренных и даже тропических температур, вызывая значительное давление изнутри. По краям размещались вентиляторы и теплообменники (также построенные в местных условиях), помогая поддерживать внутри необходимый климат. Как только купол был установлен и отрегулирован, оставалось лишь увлажнить почву водой и населить земными бактериями, после чего она была готова для посевов.

В самом центре города большинство куполов были общими. Как правило, под таким куполом, в среднем около шестисот метров в диаметре, находился один небоскреб, служивший также дополнительной опорой для свода. Вокруг небоскребов были разбиты парки с искусственными озерами и ручьями. Никто, кроме управляющего звена высшего уровня, не пользовался автомобилями в пределах города; все купола соединялись между собой обширной железнодорожной сетью. Единственным транспортным средством на шоссе, по которому катил школьный автобус, были огромные двадцатиколесные грузовики, сельскохозяйственная техника и инженерный транспорт. Все они работали на топливе, продуктом сгорания которого были высоководородистые соединения.

В промежутках между краями куполов располагались фабрики – приземистые бункеры, построенные из стекла и алюминия. Большие оконные стекла были покрыты толстым слоем пыли, накопившейся за многие годы по мере того, как тепло и влага осаждались на замерзшей земле. Как и в любом населенном людьми городе, даже здесь воздух был загрязнен – частички пыли и испарения, сотни тысяч лет не знавшие свободы, поднимались вверх от ветра, производимого поездами и дорожным транспортом, а также вентиляторами внутри куполов. На протяжении десятилетий это было единственное подобие ветра на всей планете. Однако растения произрастали здесь в изобилии. Вдоль дороги то здесь то там торчали пучки темно-зеленой травы, выросшей на здешней красноватой почве. Кое-где даже можно было разглядеть темные трещины – там, где иногда протекала вода, и вдоль плохо изолированных панелей или щелей в нультене, где собирались капли конденсата.