Питер Гамильтон - Дракон поверженный

– Дела вроде бы обстоят неплохо, – сказал он три дня спустя. Шел уже восьмой час тренировочного полетного времени. – Надеюсь, самого опасного нам удастся избежать.

– Наша близость к фотосфере подвергнет серьезному испытанию системы теплового контроля, – сообщил Дракон. – Однако для кратковременного полета они вполне сгодятся.

– Ты и это способен предчувствовать?

– Я не уверен в том, что обладаю эмоциональными состояниями, равными вашим.

– Неужели ты обладаешь хоть какими-то эмоциональными состояниями? – удивился Лоренс.

– Мои мыслительные процессы не подвержены воздействию внешних факторов, и мне трудно об этом судить. Зато мне абсолютно точно не знакомы эмоциональные крайности, типичные для вас.

– Существует традиционный аргумент, характерный для Искусственного Разума, который имеет отношение к тестам Тьюринга. Знать что-то и испытывать что-то – две разные вещи. Либо ты испытываешь гнев, либо имитируешь его.

– Понятие гнева для меня бессмысленно. У людей гнев стимулирует многие химические процессы в рамках присущего им метаболизма. При возникновении угрозы, страха или гнева ваши рефлексы усиливаются, до известной степени придавая вам физическую силу. Эти эмоции также могут на время устранить высшие мыслительные процессы, превращая вас в созданий, действующих исключительно по воле инстинктов. Полезное свойство, позволяющее сохранять жизнь, доставшееся вам в наследство от примитивных предков, которое сильно изменилось в результате эволюции. Но поскольку меня никогда не преследовал на просторах саванны саблезубый тигр, мне никогда не нужно было испытывать гнев или страх.

– А что же вообще тебе было когда-нибудь нужно?

– Если что-то угрожало моему существованию, я переключал часть энергии для того, чтобы создать способ устранения возникшей угрозы. Чем больше была угроза, тем большая мощность использовалась для разрешения проблемы.

– Ну что ж, это ответ только на один мой вопрос. Ты, по всей видимости, являешься существом, склонным к самоанализу. Самосохранение – одно из базовых понятий жизни как формы существования.

– Жители деревни Арнун отличаются огромным уважением к жизни. Они объяснили мне, насколько велика ценность человеческой жизни.

– Значит, ваши предпочтения и этика не были врожденными вашими свойствами?

– Повторю: эти понятия заимствованы из культурного наследия. Я чувствую, что во мне постепенно остается все меньше от меня прежнего. Однако сохраняемые мной знания об Империи Кольца и соответствующей звездной цивилизации Драконов кажутся мне в значительной степени сопоставимыми с общим человеческим характером.

Лоренс пощелкал переключателями консоли, вручную отключая энергопитание, и спросил:

– А если ты ошибаешься?

– Правота и неправота зависят от ракурса культуры. Тем не менее, мне было бы интересно оценить то знание, которое я утратил. Если бы я снова обрел его, мне пришлось бы оценить собственную ментальную эволюцию.

– Думаешь, тебе это удалось бы? Люди, например, с огромной неохотой меняют свои мнения и убеждения. Кроме того, нам редко удается посмотреть на вещи под новым, необычным углом.

– Мои мысли могут проистекать параллельно вашим. А вот мой способ обработки мыслей – другой. Способность изменяться – основа моей сущности даже в моем нынешнем, неполном, усеченном состоянии. Я уверен, что смогу приспособиться ко всему, с чем мы встретимся на Альдебаране.

– Надеюсь, мы тоже.

– Благодарю.

Лоренс посмотрел на экраны и увидел, как на них погасли последние схематические изображения. Шаттл полностью перешел в дежурный режим. Лоренс отцепил ремни и начал осторожно продвигаться к люку.

– Как ты думаешь, Драконы на Альдебаране согласятся передать Саймону Родерику технологию молекулярного моделирования?

– Не вижу причины, по которой они могли бы ему отказать. Обмен информацией – неотъемлемая часть нашей драконьей природы. Я знаю, что этот вопрос беспокоит Денизу.

– Меня, признаться, тоже, хотя и не до такой степени.

– Почему?

– Во-первых, я точно знаю, на что иду. Что бы ни случилось на Альдебаране, это не повлияет на меня так, как на нее. Думаю, это понимание придает мне определенную объективность, которой лишена Дениза. Она полна предрассудков. Генетические образцы, которые Дениза захватила с собой, по ее мнению – главное средство, благодаря которому можно решить все проблемы.

– Она преследует благородные цели.

– Конечно. При помощи этих генетических образцов она даст новый толчок развитию Арнуна, и на сей раз никто на Таллспринге не узнает об этом. Но многое зависит и от информации, которую она надеется получить от Драконов и которой не хочет делиться с Родериком и всей Землей. Она не доверяет нам.

– А почему она должна доверять вам? Она вас не знает. Земля и ее колонии для Денизы такие же абстрактные понятия, как и Драконы.

– Когда-то и я был таким, как она; таким же упрямым и прямолинейным. Думаю, это не лучший способ прожить жизнь.

– Ты веришь, что Драконы подарят людям технологию молекулярного моделирования?

– Верю. Дениза убеждена в том, что поскольку мы сами не смогли создать нечто подобное, то не сможем правильно распорядиться таким даром и постоянно будем использовать его не так, как надо. Для меня совершенно не важно, что нам не удалось сделать это самим.

– Почему?

– Ты действительно хочешь знать почему? Нам известны научные принципы, лежащие в основе этой технологии. Если мы не понимаем теории, то, я уверен, очень скоро сумеем разобраться в ней. Существует очень мало таких вещей, которые мы не поняли бы после того, как нам подробно объяснили их суть. Впрочем, это всего лишь клинический анализ. С моральной точки зрения следует обратить внимание вот на что: когда американцы впервые отправили человека на Луну, на Земле, в странах Африки, Южной Америки и Азии, жили люди, которые никогда в своей жизни не видели электрической лампочки, не ведали о том, что такое электричество или антибиотики. Да и в самой Америке были люди, не знавшие, что такое водопровод или туалет внутри дома. Разве это означает, что им следует отказать в доступе к источникам электроэнергии и современной медицине, потому что не они лично додумались до подобных изобретений? Можно согласиться с тем, что это не их местные знания, а знания, принадлежащие всему человечеству. Мы понятия не имеем о том, как создать привод нуль-транспортировки, который жители Империи Кольца использовали на своих космических кораблях. Но теоретические знания о нем все-таки существуют. Вот они, эти знания. Почему бы нам не получить к ним доступ? Только потому, что это – кратчайший путь к ним? Разве нужно лишать нас этих знаний потому, что мы пытались долгие века овладеть ими? Каким же образом воспользоваться этими идеями, не умаляя и не унижая их? Любые знания следует всячески лелеять, а не отвергать.