Фредерик Браун - Что за безумная вселенная!

«— А ну возвращайся на свой Арктур, мерзкий шпион!» — после чего вышвырнул его в космос. И Кейт закружился, беспорядочно стуча своими восемнадцатью лапами и добавочными щупальцами, где-то в вакууме сначала между планетами, а затем и между различными светилами. И мчался он с такой стремительностью, что звенело в ушах. Причем, все сильнее и сильнее, пока не очнулся, сбросив обличье арктурианина и осознав, что это надрывается телефон.

Сорвав трубку, он услышал:

— Шесть часов, мистер.

Кейт не решился вновь откинуться на подушку из-за боязни снова заснуть. Он немного посидел в кровати, размышляя о своем сне, который, по правде сказать, был не более бессмысленным, чем все, что случилось с ним до настоящего времени.

Интересно, а на кого на самом деле похож Допелль? Неужели на Эррола Флинна, как это ему привидилось? Почему бы и нет? Может, Допелль и был самим Эроллом Флинном. Надо бы проверить, существовал ли тот в этом мире?

Он бы весьма удивился, если бы это оказалось не так.

А не влип ли он в какую-нибудь квази-реальность, порожденную фильмом или книгой? Что тут невозможного? Допелль, убеждал он себя, был персонажем слишком совершенным, чересчур фантастическим, чтобы существовать в действительности. Он не подходил даже на роль супермена для дешевенького журнальчика. Ни один директор издания, если он в здравом уме, не принял бы рукописи со столь неправдоподобным героем.

Но если та Вселенная, в которой он очутился, оказывается слишком абсурдной даже для фантастического произведения, то какого черта ему велят поверить в её реальность.

А ведь Мекки с его искусственным мозгом предвидел его реакцию, когда проронил в ходе их краткого общения:

«…Не допустите ошибки, которая может оказаться для вас фатальной. Мир, в котором вы находитесь, вполне реален и не является продуктом вашего воображения. Вы подвергаетесь не мнимой, а существующей на самом деле опасности…»

Мекки — а то, что он существовал было неоспоримым фактом предусмотрел, что у Кейта появятся подобные мысли. И он был прав. Тот мир и беда, в которую он попал, не были чем-то придуманным и эфемерным, и если у него на этот счет оставались ещё какие-то сомнения, то наилучшим доказательством их необоснованности было внезапно возникшее желание перекусить.

Так что Кейт поспешил одеться и вышел из номера.

В шесть тридцать утра на улицах Нью-Йорка было так же оживленно, как в его мире часов в десять или одиннадцать. Сокращение дневного времени из-за отуманивания настоятельно потребовало от всех начинать активную жизнь спозаранку.

Купив свежий номер газеты, он пробежал его за завтраком.

Разумеется, новостью номер один был визит в Нью-Йорк Мекки и оказанный ему населением прием. На четверть страницы протянулся снимок сферы, остановившейся у открытого окна, откуда, высунувшаяся наружу, Бетти Хэдли приветствовала толпу зевак.

Крупными буквами в рамочке воспроизводились слова Мекки, телепатически обращенные к собравшемуся народу: «Друзья, а теперь я вынужден покинуть вас, поскольку мне поручено передать мисс Хэдли послание от моего создателя и хозяина Допелля…»

Слово в слово. То было, вне всякого сомнения, единственное официальное заявление, сделанное искусственным мозгом. Час спустя он уже отбыл «куда-то в Космос», как выразилась газета.

Кейт быстренько пролистал остальные страницы. Нигде не упоминалось о том неминуемом кризисе, о котором Мекки говорил только ему лично. если ситуация и впрямь ухудшилась для землян, то широкие массы об этом не информировали. Если Мекки и доверил ему военную тайну, то, очевидно, потому, что, быстро прозондировав его мысли перед вступлением в контакт («Весьма любопытная сложилась ситуация, Кейт Уинтон…»), он сделал однозначный вывод о том, что у него даже при всем желании — появись оно! не было ни малейшего шанса разгласить этот секрет.

Его внимание привлекла небольшая заметка в верхней части на одной из страниц: некто, прочитал он, был подвергнут штрафу в пять тысяч кредиток за то, что у него обнаружили монету. Но в статье не говорилось, почему обладание таковой рассматривается как незаконное деяние. Он отметил про себя, что надо будет обязательно прояснить этот вопрос в библиотеке. Но сегодня для этого времени у него не было.

Первым делом ему следовало взять напрокат пишущую машинку.

Посему прежде чем покинуть ресторан, он заглянул в справочник и узнал адрес ближайшего магазина канцпринадлежностей.

Он пошел на риск и пустил в ход все ещё лежавшие у него в портмоне документы на имя Кейта Уинтона, сумев в результате достать портативную машинку даже без залога. Кейт поспешил вернуться с ней в отель.

А затем наступил самый напряженный в его жизни трудовой день.

К семи вечера он смертельно устал, но зато натюкал семь тысяч слов. Получились два рассказа соответственно на три и на четыре тысячи.

Конечно, они заметно отличались от тех, что он когда-то давно сочинил, но были скроены гораздо лучше. В одном действие происходило во время Гражданской войны. Вторая новелла носила скорее сентиментальный характер и описывала события эпохи пионеров освоения Канзаса.

Он рухнул на кровать даже не в силах поднять трубку телефона и попросить дежурного разбудить его завтра утром. Он знал, что больше двенадцати часов не проспит, то есть, если встанет в семь, то вполне успеет сделать все, что наметил.

Но пробудился он где-то сразу после пяти и наблюдал через окно, как солнечные лучи разгоняли черную пелену тумана. Спектакль был захватывающий, и он любовался им все время, пока одевался.

В шесть часов он позавтракал, а затем вновь вернулся в номер и перечитал оба рассказа. Остался ими весьма доволен. То, что надо. В свое время — теперь он это прекрасно видел — он не смог их продать не потому, что слабоват был сюжет, нет, а из-за недостаточной динамичности в развитии действия и не очень умелой подачи материала. Да, недаром провел он пять лет во главе журнала, многому там нахватался.

Ясно, что в качестве писателя он вполне в состоянии зарабатывать себе на жизнь — теперь он в этом уверился. Безусловно, выдавать по паре новелл каждый день он не сможет, исключая, пожалуй, ещё разок, когда по памяти он намеревался восстановить другую сработанную им когда-то вещицу. Но у него и не будет надобности работать в таком бешеном ритме. Создав из старых запасов с десяток историй, он получит аванс. А после этого вполне будет достаточно сочинять в неделю самое большее два коротких и одну нормальной величины новеллы, даже в том случае, если, как и в былые времена, ему будет удаваться сбывать из них только каждую вторую. Но у него не было и тени сомнения в том, что его мастерство как писателя сегодня намного выше, чем было раньше, поскольку то, что лежало сейчас перед ним, было куда как качественней его прежних писаний.