Далия Трускиновская - Дайте место гневу Божию (Грань)

– Свои мы, свои! – слышала я. – Свои! Легион справедливости!

И тут же мой тетерев вместе с легионерами растворился во мраке – только я его и видела…

Что-то произошло – то ли со мной, то ли с равниной, после того, как уволокли тетерева. Или я воспарила, или равнина ушла вниз, – но теперь я видела то, что там творилось, сверху, словно из окна второго этажа.

Белый луч, посланный неведомо кем в помощь бойцам, уперся в какую-то кочку у самых ног Намтара. И дальше не пошел!

– Намтар! Скорее! – завопила я. – Намтар, миленький! Сюда!

– Беги! Да беги же ты! – кричал Нартов.

– Ты успеешь! – добавил Даниил.

Оба, плечом к плечу, устремились вперед – и, оказавшись рядом с Намтаром, расступились. Он кинулся между бойцами, за ним полетело черное, чернее некуда, косматое, змеиноголовое проклятие и было отброшено одновременным ударом двух мечей снизу вверх и наискосок. А под ноги Намтару легла узкая белая дорожка. Он окаменел, не в силах сделать хоть шаг.

– Ну? Долго ты там торчать собираешься!?.. – прорычал Нартов.

– Ступай с Богом! – приказал Даниил.

Но Намтар окаменел, подняв голову и прислушиваясь. Точно! Доносился издалека мужской голос, отчетливо и быстро выпевавший молитвенные слова. Стояла где-то далеко церковь на холме, и один-единственный молодой священник стоял сейчас даже не перед царскими вратами – перед одним-единственным, в боковом приделе висящим образом, и молился, молился за тех, кто на Грани, хотя и не было в древних словах этого названия… молился и звал, молился и звал…

Намтар шагнул на подобную полупрозрачному лучу дорожку. Он сделал шаг, и другой, и третий. Нартов и Даниил, отбиваясь, пятились. И казалось, что нет ни неуверенных шагов Намтара вперед, ни одновременных шагов обоих бойцов назад, мужчины так и оставались на этой дорожке спиной к спине.

– Скорее! Скорее! – закричала я. – Мы любим тебя, Намтар! Поэтому и пришли за тобой! Ты что, еще не понял? И я тебя люблю, и Нартов, и Даниил! Мы все про тебя знаем – и про тебя, и про мальчика! Мы знаем, что ты натворил! Но мы не судим тебя, слышишь?

И протянула руки – как будто это могло помочь…

До Грани оставалось еще так далеко! Проход, который я охраняла, был так узок! Если бы я шагнула с него туда, во мрак, стена бы сомкнулась за мной. Я не была в этом уверена, просто я так чувствовала. Но стоять в бездействии я не могла – там бились насмерть за какого-то мелкого зловредного демона Даниил и Нартов, того гляди, непонятная и страшная сила отрежет путь к отступлению, порвав или исказив белый луч. Вот я и шагнула вперед, руками держась за края дыры, – возможно, от страха утратив всякое соображение. Я сделала два шага, и третий, и четвертый, ощущая руками упругие края, и поняла, что просто перебираю ногами на одном месте, и, подобно белке в колесе, от безмерного отчаяния перешла на бег.

Намтар, чье лицо я вдруг смогла разглядеть, вдруг замер, его губы приоткрылись. Он был удивлен превыше всякой меры!

– Сюда, ко мне! – кричала я. – Слышишь?

И он тоже побежал. Он смешно орудовал локтями, высоко поднимая плечи, он был жалок и нелеп, как всякий, кому приходится бегать очень редко. Но он спешил ко мне что было силенок – и угодил прямо в объятия.

Я, стараясь не оступиться с белой дорожки, пропихнула его за спину, и тут же рядом оказались Даниил и Нартов. Даниил отразил прорвавшийся было к нам поток черного ледяного ветра, а Нартов пихнул меня к стене – и я неожиданно оказалась по НАШУ сторону Грани. Он прыгнул следом за мной, а Даниил вернулся последним. И сразу же прохода не стало.

– Это что еще такое? – озираясь, спросила я. – Почему?..

Я хотела знать – как вышло, что я потащила за собой это не-пойми-что, как вышло, что оно изогнулось и, по мере того, как мы отступали, понемногу выпрямлялось, возвращая ТОЙ стороне случайно захваченную территорию.

И вот Грань остановилась – не там, правда, где мы ее нашли, не так близко к березам и скамейке. Луч, упиравшийся в нее, стал шире и на нем обозначились поперечные полоски.

– Грань выгнулась, – объяснил Даниил, втыкая в землю меч по самую рукоять раз, и другой, и третий. – Это иногда случается. Ты ее за собой потащила.

– Смотрите… – прошептал Нартов.

Мы разом повернулись.

Мимо двух берез, мимо белой лавочки, туда, где положено было бы кончиться обрыву (тому, что он оказался декорацией, я уже не удивилась, хорошо хоть, березы были настоящие) протянулась светлая дорожка, продолжение которой было уже лестницей, и по ней, сгорбившись, брел Намтар. Он уходил, мы видели его спину – и даже по спине понимали, как ему страшно. В какую-то секунду до меня дошло – он голый. Голый и черный, костлявый и неловкий, но без всяких там козлиных копыт и петушьих ног.

Стало очень тихо, так тихо, что мы услышали прикосновение колен Намтара, или как там его звали в списках противной стороны, к белому лучу.

– Боже, помилуй мя, древнюю злобу… – очень тихо произнес он слова мольбы, которая была ровесницей Большой Битвы, мольбы, известной каждому демону на всех ступеньках их иерархии, хранимой в памяти невзирая на запреты. – Боже, помилуй мя, мерзость запустенья… Боже, помилуй мя, прелесть помраченну…

И он замер в ожидании ответа.

Лестница двинулась, и мы увидели, что она состоит из двух лучей – первого, узкого, посланного вслед Нартову с Даниилом, и второго, пошире, что лег сверху. Просто они, случайно или нет, совпали. Широкий, обратившись в лестницу, втягивался в светлые ворота, забирая с собой Намтара – демона, осознавшего свое предательство. А на том конце узкого луча мы увидели далекую блестящую фигурку с острыми краями крыльев за плечами.

– Рагуил? – удивился Нартов. – Но почему?.

Он хотел спросить – почему архангел не приближается и не устраивает нам нагоняя за опасную самодеятельность.

– Михаил? Не может быть! – воскликнул, поднеся левую ладонь ко лбу, Даниил.

Я прищурилась.

Этого архангела я видела не впервые. Но не в жизни – а кто-то из Даниилов показал его лик на образе. Плащ, багровый с бегущими по нему рыжими и дымными сполохами, и доспехи светлого золота под плащом, и черные кудри, падающие на лоб и на плечи из-под высокого шлема – похоже, там, вдали, стоял и смотрел на нас Уриил, которого так хотели и еще не смели назвать гневом Божьим. Стоял, смотрел – и сам стал гаснуть потихоньку, и погасил свой ставший ненужным луч.

Мы остались у Грани втроем.

– Вытащили вредителя, – сказал Нартов, но так, как сказал бы о нашкодившем домашнем зверьке. – Вот теперь-то его кто-нибудь обязательно расколет, и мы узнаем все входы и выходы в чертовой Управе.

– Как я уже говорил, у даосов есть очень интересный знак, – словно бы утратив интерес к судьбе Намтара, произнес Даниил. – Он означает, что нет четкой границы между светом и тьмой, в каждом потоке света содержится частица тьмы, и в каждом море тьмы должен быть островок света, Теперь вы видите – так оно и есть, иначе было бы невозможно прощение…