Иван Беляев - Галобионты

– Вылечишь? Это как?

Ни говоря ни слова, он наклонился к поврежденному плечу и слегка коснулся его губами. В нос ударил тяжелый запах плохих духов. Он поморщился и отпрянул. Кожа женщины была бархатистой и приятной на ощупь. Ее дыхание чуть заметно участилось, глаза заволокло пеленой. Герман снова наклонился к ней и, стараясь не вдыхать, осторожно лизнул ушибленное место. Елена шумно перевела дыхание и откинула назад голову. Кровоподтек, смоченный слюной, стал бледнеть. Он больше не ощущал запаха ее духов, теперь он чувствовал лишь трепещущее женское тело в своих руках. Удары его сердца отдавались в ушах, руки начали подрагивать. Елена потянулась к нему и поцеловала в губы. Она и думать забыла об ушибе, боль разом отпустила ее. Герман ощутил ее теплые руки на своих плечах.

В глазах потемнело, в голове все смешалось, его поглощала яростная животная страсть…

– А-а-а! – раздался вдруг дребезжащий старухин голос. – Молодежь уже спелась, как я погляжу!

Герман поднял голову и так посмотрел на стоящую в дверях возвратившуюся бабку, что она в испуге отшатнулась и попятилась назад. Собрав последние остатки благоразумия, он сумел взять себя в руки и не наброситься на старуху. Герман резко поднялся, бесцеремонно бросив Елену на постель.

– Купила?

Голос был сдавленным, словно он говорил из-под одеяла.

– Купила, касатик, все купила. Останешься довольным.

Она показала на авоську с несколькими свертками.

– Посмотришь?

– Конечно, посмотрит, баб Мань, что ты глупости спрашиваешь, – встряла в разговор Елена.

Ободренная этими словами, старуха просеменила в глубину спальни и выложила на кровать свертки.

– Вот, – говорила она, распаковывая вещи, – это рубашка, это брюки, вот исподнее и носки…

Герман, не сбрасывая халат, рассматривал принесенные покупки. Они походили на новые, видимо, старуха не решилась обманывать его.

– Ну что же ты, – подзадорила его Елена, – примерь, а мы с баб Маней посмотрим, как сидит.

– Я сам посмотрю, – решительно заявил он, недвусмысленно давая понять, что хочет остаться один.

Елену это слегка задело.

– Пойдем, баб Мань, не хочет нам показывать свои прелести, да нам не больно-то и хотелось.

Она встала и с видом оскорбленного достоинства направилась к двери. Старуха засеменила следом.

Оставшись один Герман прежде всего позаботился о том, чтобы в комнату никто на заглянул, для этого он пододвинул к двери одну из ближайших кроватей. Затем открыл платяной шкаф и встал между двумя створками так, чтобы его не видно было от двери. В шкафу висело большое, но помутневшее от времени зеркало.

Герман скинул халат. В зеркале отразилось его почти обнаженное могучее тело. Талия была обтянута широким кожаным ремнем со множеством карманов. Нож Герман вынул и положил под матрац еще перед тем, как лег на кровать. Он отстегнул ремень и начал облачаться в принесенную одежду. Старуха постаралась на славу. Хлопчатобумажная рубашка была немного коротковата, но зато не жала под мышками. Брюки из серой синтетической материи оказались как раз впору. Не повезло только с обувью, туфли были узки в носках. Однако он решил, что может походить в них какое-то время. Придирчиво оглядев себя в зеркале, Герман остался вполне доволен, он выглядел совершенно обычным человеком. Вернее, не совсем обычным, для этого он был слишком высоким и плечистым. Но вряд ли теперь на него будут с подозрением коситься прохожие на улицах. А это как раз то, что ему нужно.

Женщины шушукались за дверью. Очевидно, Елена расспрашивала старуху о том, как он оказался в квартире. Герман отодвинул кровать и предстал перед женщинами.

– Вот красавец, так красавец! – восхитилась старуха.

Елена молча любовалась Германом, кивками выражая полное единодушие с бабкой.

– Хорошо я постаралась, правда, сынок? – елейным голоском пропела старуха.

По своему обыкновению Герман промолчал.

– С тебя причитается, – осмелев сказала баба Маня, – я полгорода обегала, пока все это отыскала.

– Врешь, – безо всякого выражения бросил Герман и обратился к Елене: – пойдем прогуляемся.

– Ты меня хочешь куда-то пригласить? – засияла та.

– Я уже это сделал, – ответил Герман и, не дожидаясь ее согласия, взял Елену за руку и направился к выходу.

Она, памятуя о его крутом нраве, даже не думала сопротивляться, тем более что перспектива пройтись по улице с таким мужчиной привела дамочку в полный восторг.

– Куда мы с тобой направляемся? – спросила она на улице, взяв его под руку и повиснув на нем, словно стрекоза на ветке.

– Ты живешь с этой старухой? – спросил Герман, проигнорировав вопрос Елены.

– С чего это? – оскорбилась она. – У меня есть своя отдельная комната на Васильевском, а сюда я просто в гости захаживаю.

– Она разве тебе не мать?

– Она? – Елена покачала головой. – Она просто моя хорошая знакомая. Прихожу к ней, когда мне скучно становится.

– Подыскиваешь себе пару?

– Что подыскиваю? – удивилась Елена.

– У старухи ведь разные гости бывают, иногда наверняка попадаются и такие, которые тебе нужны.

– А какие-такие мне нужны?

Елена даже остановилась и отпустила его руку.

– Почему ты все время пытаешься морочить мне голову? Я прекрасно вижу, что тебе нужно, – безапелляционно заявил Геракл.

– Ах вот как? Может, тогда ты и мне это объяснишь, а то я иногда сама не могу понять, а что же мне все-таки нужно.

– Тебе нужен самец.

Елена выглядела так, словно он влепил ей пощечину.

– И самец породистый, – продолжал он, чеканя каждый слог, – потому что ты самка с претензиями.

– Послушай, Герман, – и снова в ее карих глазах стояли слезы, – если ты собираешься все время меня оскорблять, я лучше уйду.

Она всхлипнула.

– Сначала наставил мне синяков, потом самкой обозвал, что же дальше будет!

– Прости меня, – голос Германа смягчился, – я больше не буду делать тебе больно, если ты сама не будешь меня провоцировать.

– А как это я тебя провоцирую?

– Ты морочишь мне голову глупостями. Давай договоримся один раз и навсегда. Не пытайся изображать передо мной черт знает кого.

– Но ты обозвал меня самкой!

– Разве я не прав? Разве ты не существо женского пола, жаждущее совокупления с существом мужского пола?

С минуту Елена озадаченно смотрела на Германа, вникая в суть его слов.

– Ничего я не жажду, – обижено проворчала она, – опять ты меня оскорбляешь.

– Не нахожу в этом ничего оскорбительного, – отвечал Герман, – это абсолютно нормальное, естественное явление для любого здорового живого существа.

– Ну и зануда же ты! – хмыкнула Елена, однако снова взяла его под руку.

– Где здесь поблизости можно хорошо поесть? – спросил Герман.