Виталий Романов - Рыцари подземных магистралей

Более того, смертельной опасности подверглись проходчики верхнего тоннеля. В силу некоторых причин этот горизонт не имел сообщения с поверхностью. Все коммуникации находились в нижнем тоннеле, а он стремительно заполнялся коварной смесью. Люди едва не оказались отрезанными в верхнем забое, а ведь туда началось поступление воды! Рабочих удалось эвакуировать с большим трудом.

В итоге вопрос стоял уже не о спасении аварийного участка. Под угрозой оказалась вся линия метро на «Гражданке». Чтобы обезопасить ее, были спешно построены бетонные затворы толщиной три метра каждый. Две мощные «пробки» закупорили аварийные тоннели.

Но на этом несчастья не закончились. В результате того, что вода и песок прорвались в тоннели, образовались огромные подземные пустоты – те самые, которые ранее были заполнены плывуном, вышедшим на проходческие горизонты. Началось масштабное проседание грунта на поверхности – в самом городе. На Политехнической улице вздыбился асфальт, искореженными оказались линии трамвайных путей. Часть наземных строений впоследствии была снесена из-за угрозы обвала.

К счастью, проседания грунта быстро прекратились. Однако Политехническую улицу пришлось строить заново. Кроме того, были спешно проложены новые автобусные маршруты и один троллейбусный.

Справившись с разрушениями и повреждениями на поверхности, город вновь вернулся к проблеме метро. На практике выяснилось: традиционный хладоноситель не обеспечивал достаточного замораживания плывуна. И опять возникли вопросы, на которые ранее уже искали ответы проектировщики:

– Обойти «размыв» ниже?

– Пройти выше него?

– Провести линию в стороне от опасного участка?

Было принято другое решение. Строительство продолжили по тому же маршруту! Однако, чтобы избавиться от помех со стороны коварных подземных рек, начали проводить глубокую заморозку грунта жидким азотом. Стоимость этого проекта была не просто огромной. Она была колоссальной. Астрономической. Со всех концов страны в Ленинград потянулись составы с цистернами жидкого азота. Температура кипения вещества – минус 185 градусов по Цельсию. Материал стратегический, данные о его выработке не публикуются. Известно лишь, что, по одним данным, союзные власти выделили городу Ленина 6000 тонн жидкого азота, а по другим – 8000 тонн! От трети до половины объемов производства всей страны.

До того момента жидкий азот никогда не применялся в горном деле. В Ленинграде – впервые в мировой истории – была создана уникальная технология низкотемпературного замораживания грунта. Данная технология и по сей день вызывает немалый интерес зарубежных специалистов.

В аварийной зоне работали пятнадцать замораживающих станций. Было пробурено примерно две тысячи специальных скважин. А длина трубопроводов, проложенных под землей, составляла более трехсот километров. И все ради того, чтобы остановить коварный плывун.

За месяц работы глубоко под землей был создан удивительный рукотворный айсберг – строители «наморозили» глыбу льда, соединившую берега подземной реки. Поступление новых порций песка и воды к месту аварии прекратилось, в результате чего стало возможным разблокирование проходческих горизонтов. Началась очистка тоннелей.

Об этом, наверное, можно складывать легенды. В забоях стоял невероятный мороз. Люди работали не просто в зимней одежде, на них были специальные комбинезоны, на ногах – сапоги, какие носили строители Байкало-Амурской магистрали. Замерзший плывун по твердости напоминал камень. За счет вкраплений песка в глыбы «льда» любой металлический инструмент «съедался» начисто. Может ли читатель представить себе такой факт: лучшие бригады метростроевцев-проходчиков за сутки преодолевали лишь по двадцать сантиметров тоннеля!

Затем, чуть приноровившись к неподатливому материалу, люди сумели поднять суточную норму до шестидесяти-семидесяти сантиметров. Но ни одна бригада даже в лучший день не смогла расчистить аварийный тоннель и на метр!

И все же люди победили. 31 мая 1975 года, с опозданием на два с половиной года против расчетного срока, было открыто движение на участке «Площадь Ленина» – «Лесная». 31 декабря того же года жителям Ленинграда стали доступны и станции «Лесная» – «Академическая», включавшие аварийный перегон.

Те, кто ездил по Кировско-Выборгской линии в эпоху до второй аварии, наверняка помнят: один из тоннелей – нижний – был красного цвета. Это – стальные листы, закрывавшие коммуникационные кабели и трубопроводы. Своеобразный монумент героизму метростроевцев. На станции «Академическая» установили цветные портреты восьмидесяти лучших строителей. И это было справедливо. Из официальных газетных отчетов об открытии линии метро выпала фраза, произнесенная председателем государственной приемной комиссии: «Сделали то, что по науке сделать было невозможно».

Но плывун не забывал о людях ни на один день. Вначале поезда ходили по «трубам» – подземным мостам – с очень малой скоростью. Все технические сооружения в зоне размыва были увешаны разнообразными датчиками, и бесстрастная аппаратура фиксировала: магистрали проседают вниз от расчетного показателя. По непонятным для проектировщиков причинам. Сначала – на два сантиметра в год, что в общем-то было не очень много. Потом скорость уменьшилась. Тоннели проседали менее чем на сантиметр в год.

Минуло десять лет. Казалось – все стабилизировалось. Ограничение скорости поездов на опасном участке сняли. Пассажиры, ежедневно проносясь через страшную подземную реку, перестали задумываться, в каком опасном месте они находятся. А ведь до смерти было всего чуть-чуть. Плывун по-прежнему не забывал о людях. Он не сдался, хотя был «убит» страшным морозом. Убит ли? Нет, находился в анабиозе!

Следует отметить, что выполнять новые подмораживания грунта с помощью жидкого азота не планировалось. Такой вариант не рассматривался даже в далеком 1975 году, когда открыли линию. Когда огромная страна ради собственного престижа могла сконцентрировать дорогостоящие ресурсы в одной точке. А позднее, когда на первый план стали выходить экономические показатели, про жидкий азот уже никто не вспоминал. Его постоянное применение на опасном участке сделало бы эксплуатацию перегона неоправданно дорогой. Неэффективной.

И плывун, забытый людьми, очнулся от анабиоза».

Юрий Павлович Тимофеев, врач приемного отделения спецбольницы, сонно зевнул. Поковырялся мизинцем в носу. Он, воспитанный человек, знал, что делать так некрасиво. Но в их «конторе» можно все. Даже чесать пяткой за ухом, если получится и если от этого становится легче на душе. Сутки дежурства подходили к концу, врач лениво заполнял карту нового пациента, только-только поступившего на «фильтрацию».