Вячеслав Хватов - Ядерная осень

— Твою мать, — занервничал боец, лежащий в траве, метрах в пяти от Никольского.

Пыль отнесло в сторону ветром. Незнакомец, одетый в кожаную куртку уже шел навстречу преградившему ему путь.

— Отведите меня к вашему начальству, — он снял самодельный респиратор (что-то среднее между медицинским аппаратом искусственного дыхания и кислородной маской летчиков) и улыбнулся.

— Я ему говорю: — 'ты хоть бы с белой тряпкой ехал что ли, а то завалили бы тебя и все', - Никольский отряхнул правое плечо от пыли, — а он только лыбится в ответ. Чумовой парнишка. Даром, что себя 'Бешенным' называет.

— Давай этого 'воина пустыни сюда. Послушаем что ему нужно.

У парламентера было не только странное имя. Весь его внешний вид как будто говорил: — 'смотрите, с головой у меня действительно не все порядке'.

Кожаную куртку и кожаные же штаны дополняли потертые краги. На шлеме были нарисованы горящие глаза, а сверху этого 'произведения искусства' красовались рога. Латанный перелатанный 'Харлей', который Бешенный подкатил к стене и поставил на распорки, то же весь был разрисован и, то же был с рогами, закрепленными спереди руля.

— Бешенный, — мотоциклист снял шлем под которым оказался капюшон и осмотревшись, прислонился к мотоциклу.

— Бешенный значит? Хм. А раньше-то как звали, по нормальному? — Ступинцев с интересом разглядывал необычный наряд рокера.

— Макс. Называйте меня Бешенный Макс.

Этот чудак ни много, ни мало хотел, чтобы они сейчас же убрались отсюда. Не переставая улыбаться, он говорил что-то о решении совета поселка Выездной, что-то объяснял, чем-то угрожал. Чашников слушал внимательно. Не перебивал. Наконец Бешенный Макс замолчал и уставился на майора в ожидании ответа.

Да, просто Безумный Макс какой-то, а не Бешенный. На что он рассчитывает? Запугать нас? Чашников нахмурился.

— Вот что я могу сказать вам, Максим… э-э… Бешенный Макс, — он с трудом заставил себя произнести кличку парламентера, — мы с уважением относимся к традициям местного населения и не собираемся их нарушать. Что касается нашего здесь пребывания, то срок его закончится с первыми лучами солнца, — майора понесло. Он и сам не понимал — с чего бы это, но, тем не менее продолжал, — поэтому ваши предложения о нашей передислокации рассмотрены не будут. Но могу вас заверить, что никаких враждебных намерений мы не имеем и еще раз повторю — задерживаться здесь не будем.

Обалдевший от такого ответа парламентер, стоял с открытым ртом и молчал. Он ожидал чего угодно. Трехэтажного русского мата, удара в челюсть или даже выстрела в упор, но такого пафоса и вежливости… Но, надо отдать ему должное — он быстро пришел в себя. Немного потоптавшись, глядя на снайперскую винтовку, висящую на плече у одного из бойцов, он завел разговор об обмене оружия на продукты.

— Хорошо, — Чашников посмотрел на мотоцикл, — но нас интересует только горючее. Если оно у вас есть, оружие будем менять только на него. Хотя может, и продуктов немного возьмем.

Обладатель рогатого 'Харлея' согласно кивнул, откинул капюшон и, проведя пятерней по непослушной шевелюре, протянул майору сложенный вчетверо листок.

Вот жук. Майор пробежал глазами список, — Колядко, налей Макс… Бешенному Максу чайку. Отдохните, — он повернулся к Выездновскому посланцу, который уже не казался Чашникову таким уж безумным, — а я пока составлю список того, что нужно нам и того, что мы можем предложить вам.

Бешенный Макс с подозрением покосился на протянутую ему кружку и тогда дежурный кашевар Колядко налил себе чаю и себе.

Скворцов сидел, уставившись на кружку с давно остывшим супом. Есть не хотелось. Да какое там есть. До этого ли? Не мог он есть, не зная, сыты ли его Маша и Гоша. За эти месяцы Владимир Евгеньевич так прикипел к ним, что теперь у него было такое чувство, будто он потерял часть самого себя. Он конечно все понимал, или вернее догадывался зачем он понадобился на Урале, но ничего поделать с собой не мог. Была бы его воля — поехал бы с ребятами в эвакуацию под Тулу. Но кто его спрашивал? Он прекрасно понимал — если бы он стал упираться, Чашников со товарищи не говоря ни слова спеленали бы его по ногам и рукам и в таком виде везли бы в БТРе. Пока колонна ехала в Подмосковье, он дважды был близок к тому, чтобы бежать. Но куда там, этот прикидывающийся дурачком Ступинцев, был тут как тут.

Мертвую тишину нарушил скрип закрывающейся двери. Она неожиданно громко хлопнула и Скворцов вздрогнув, едва не выронил посудину с супом. Зараза. Как будто метрах в пяти отсюда. Противный скрип, не смазанных петель снова взялся за свое. И опять — хлоп. Наверное, ветер гуляет в пустых квартирах. А раньше почему не скрипело? Или он просто не замечал? Забирающийся за воротник ветер больше не доносил никаких звуков. Академик взял лежащий на рюкзаке бинокль и навел его на окраины поселка, стоящего где-то в километре от их стоянки.

Уральцы специально выбрали для ночлега какое-то отдельно стоящее заброшенное здание. Кажется, это были какие-то авторемонтные мастерские. Он плохо в этом разбирался, но ржавеющие трактора и грузовики, приткнувшиеся у стены одноэтажного строения с полуобвалившейся крышей, и не предполагали иных выводов.

Скворцов стал рассматривать ближайшие к нему пятиэтажки. В сгущающихся сумерках они выглядели еще более зловеще, чем прежде. Покинутые своими хозяевами, они превратились в предмет вожделения мародеров, пристанище крыс, бродячих собак и случайных странников. Они манили своими открытыми парадным, но заходить туда было себе дороже. В многоэтажных лабиринтах ожидать вас могло все что угодно. От упавшего под ноги истлевшего трупа хозяина, открываемой вами квартиры, до стаи голодных крыс или собак, забредших туда с целью полакомиться такими нерасторопными хозяевами. Под вами мог обвалиться лестничный пролет, по известному закону дожидающийся такого вот любознательного недотепу. Этот лестничный пролет мог бы свалится и на голову — ему все равно. От зажженной спички мог воспламениться день ото дня накапливающийся в кухне газ, потихоньку стравливаемый ржавым клапаном газового баллона. Раз и объект вашего неуемного любопытства становится вашей могилой. Сэкономили на земляных работах. В конце концов, веселая компашка несогласных с вашим появлением охотников за трофеями может заставить вас пожалеть о том, что вы вообще появились на этот свет. Не из практических соображений, а забавы ради. А может быть и в назидание другим. Здесь ведь тоже своя конкуренция. Да вот и доказательство. Скворцов задержал свой взгляд на девятиэтажке и покрутив колесико увеличения, стал рассматривать что-то чернеющее под выступающим козырьком крыши. Ага, это человек, висящий вниз головой. Ноги его стянуты веревкой, другой конец которой привязан к ограждению крыши. Неудачно зашел.