Вячеслав Хватов - Ядерная осень

Сокол, задыхаясь, карабкался по крутому речному берегу. После двухкилометрового спринта и прыжков по кочкам на дне пересохшей реки сил на преодоление очередного препятствия почти не осталось. Академик опять ускользнул из-под его носа. Теперь нужно перехватить его у моста. Наконец достигнув вершины склона, он рухнул на траву и оглянулся. Первая БМПэшка уже въезжала на железнодорожный мост. Он отдышался и приготовился стрелять. Бронемашина на скорсти уже почти проскочила место закладки, когда мощный взрыв разорвал мост пополам. Задняя БМП ухнула с двенадцатиметровой высоты сразу. Шедшая же первой, зависла над провалом на честном слове, а вернее на изогнутых взрывом шпалах. Из нее вывалились и, пошатываясь пошли в его сторону двое. Какой-то офицер и… ба, опять этот живучий академик. Сокол дал две короткие очереди. В молоко.

— Сука, — на том берегу бесновался Бешенный. Он выпрыгивал из своих кожаных штанов и сыпал ругательствами, которые заглушил грохот от наконец-то упавшей вниз БМП. Тут же по Соколу открыли огонь из более чем двух десятков стволов. Ему повезло, что клочья черного дыма от горящей внизу бронетехники на время заслонили его от того берега. Этого времени ему хватило, чтобы бросится вдогонку за воспользовавшейся ситуацией парочкой счастливчиков. Они уже почти прошли то место, где он оставил УАЗ, и почти достигли опушки леса. Ступинцев буквально тащил на себе ничего не понимающего академика. Сокол поднял автомат. Задержал дыхание и… И ничего. Просто щелчок. Он со злостью отшвырнул 'Калашников' и побежал, доставая на ходу 'Берету'. Остановился и, выставив перед собой левую руку, положил на нее правую с пистолетом.

Среагировав на выстрел, Ступинцев отшвырнул от себя Скворцова и, упав, открыл ответный огонь из своего 'Винтореза'. Оптика на винтовке была свернута, иначе Сокол уже после первого выстрела лежал бы с дыркой во лбу.

Академик сидел в канаве и, держась за голову обеими руками, вздрагивал при каждом выстреле. Сергей стрелял редко, отвечая одним на каждые два-три выстрела противника.

— Все бляха-муха, приплыли, — Ступинцев сполз в канаву и, отложив 'Винторез', выхватил нож. Наверху зашуршала трава, и секундой позже в канаву прыгнул преследующий их тип.

Ступинцев сделал движение рукой 'от себя' и едва не полоснул Сокола по горлу. Едва — потому, что его противник, успев среагировать, чуть подался назад и нанес ответный удар, распоров, ушедшему вправо Сергею, плечо. Еще минуты три они так и вальсировали, нанося удары и уклоняясь от них. Скворцов в это время потихоньку отползал в сторону леса. Но вот Сокол, имитировав удар с боку, поднырнул Ступинцеву под руку и оказавшись у того за спиной, перерезал лейтенанту горло. Ухмыляясь, он отшвырнул хрипящего противника и направился к академику.

Надо бежать. Владимир Евгеньевич хотел было встать, но ноги предательски подогнулись и академик продолжал отползать, глядя в глаза головорезу. Лицо человека, идущего на него с ножом, показалось знакомым. Все это напоминало один из снов-кошмаров. Неотвратимо надвигающаяся смерть, отказывающиеся повиноваться ноги. Вот сейчас он закричит и проснется.

В следующий момент нападавшего резко развернуло вокруг своей оси. Скворцов понял, что произошло только тогда, когда человек, шедший до этого на него с ножом, махнул рукой и отстранился вправо. За ним, метрах в пятнадцати сползал вниз дедок в телогрейке. Из правой руки у него вывалился автомат, а левой он держался за рукоятку ножа, торчащую из-под подбородка.

Где-то слева натужно загудел взбирающийся вверх по склону мотоцикл, и среди кустов замелькала рогатая каска.

— Бешенный, мать его ети, — Сокол оглянулся на ползущего уже метрах в тридцати от него академика, мгновенно оценил обстановку и держась за плечо, побежал к машине.

— Ага, падла, сейчас я тебя…

УАЗ сорвался с места и заложив вираж, выехал на шоссе. Бешенный не отставал.

Первая очередь пришлась в заднюю правую дверь, следующая оставила три пулевых отверстия на лобовом стекле справа от Сокола.

— Ну все, хватит, — он бросил взгляд на треснувшее зеркало заднего обзора и вывернув вправо руль, нажал на тормоза.

Мотоцикл ударившись о переднее крыло, отскочил в кусты, а сам Бешенный пролетев несколько метров попробовал своим рогатым шлемом на прочность ствол одной из растущих у обочины сосен.

1.02.2027 г. Тульская область. Аэродром близ п. Узловая.

— А сколько он будет висеть, если его не подогревать? — он посмотрел на Генку.

— Часа два, не больше.

Возле ангара местного аэроклуба на привязных фалах, как собачка на привязи, болтался из стороны в сторону тепловой аэростат, а по-простому — воздушный шар. Егор, уже сделавший кругов двадцать вокруг наземного вентилятора, нагревающего капроновую оболочку, подергал за один из фалов, попинал сплетенную из ивняка корзину и уселся читать эксплуатационную документацию. Но какое там читать.

— А скорость у него какая?

— От ветра зависит. Ты читай, читай, — Генка встал и еще раз проверил, прочно ли закреплен заправочный шланг в переходнике.

— Да чего читать-то? — ты мне все покажешь и все.

— Ишь быстрый какой. Вон хотя бы ТБ прочти, — Генка ткнул пальцем в раскрытую книгу. Егор уставился в так и норовящие перелистнуться на ветру страницы и сделал вид, что читает. Он знал, что злить их инструктора — себе дороже. Один из немногих оставшихся в живых и амнистированный по случаю своей ценности бывший скитник только-только начал отходить от тех наркотиков, которыми его пичкали в шахте-монастыре. Ух, и нервный же он. Мама дорогая. Да и с головой у него по моему того… Не все в ажуре. Но дело свое знает. Он до того, как пришли скитники, хоть и не инструктором был в этом своем аэроклубе, но и не последним… э-э… воз-ду-хо-пла-ва-те-лем. Пилотом аэростата.

Егор засмеялся, вспомнив, как Генку называл Волохов — шаромыжник.

— Ты чего ржешь? Над тем, что там написано: — 'не перегибаться через край гондолы в воздухе'? Так перегнешься и ввинтишься башкой в землю, а мы посмеемся.

— Да я над 'гондолой', - соврал Егор.

— Ладно. Хорош веселиться. Давай вон мужиков зови. Сейчас полетим, а одному мне вместе с вами пустоголовыми с аэростатом не справиться.

Егор мгновенно вскочил и, швырнув документацию на рюкзак, побежал к грузовику, возле которого резались в карты четверо, выделенных подполковником Тереньтьевым, им в помощь.

Ольга посмотрела ему вслед. Ожил хоть немного. А то ходил по двору хранилища как зомби. В первый день — так вообще его трясло не хуже Генки, у которого в тот момент ломка была. Не знала бы — подумала: — 'вот два наркомана по двору шарятся'.