Рэй Брэдбери - Октябрьская страна

Она засекала время. Каждые пять минут смотрела на часы - и часы вздрагивали, и время вздрагивало вместе с ними. И эта дрожь, казалось, никогда не прекратится. Мари попросила воды. Перевернулась с боку на бок. Еще раз. И еще раз. За окном гудел ветер, сбивая набекрень шляпы фонарей - ив окна врывался свет, будто кто-то открывал глаза, а потом закрывал их. Снизу, из холла, не доносилось ни звука - гостиница словно вымерла после ужина.

Он подал ей стакан воды.

- Я замерзла, Джозеф, - проговорила Мари, поглубже зарываясь в одеяло.

- Ничего страшного, - сказал Джозеф.

- Правда замерзла! И плохо себя чувствую, и вообще - я боюсь...

- Господи, ну чего ты боишься?

- Я хочу сесть в поезд и поскорее уехать в Штаты...

- Поезда ходят только из Леона - здесь не проходит железная дорога, - вздохнул Джозеф и прикурил очередную сигарету.

- Ну так давай доедем до Леона.

- Как? На такси? А свою машину бросим здесь? И потом - здесь такие шоферы...

- Все равно. Я хочу уехать.

- Утром тебе станет лучше.

- Нет, не станет. Я знаю, не станет! Мне плохо!

- Но это влетит нам в кругленькую сумму, дорогая - брать машину до самого дома. Думаю, здесь пахнет сотнями долларов.

- Неважно. У меня на личном счету есть двести долларов. Я заплачу. Только, ради всего святого, поехали домой!

- Ну что ты - завтра утречком выглянет солнце, и ты сразу почувствуешь себя лучше... Это все потому, что нет солнца.

- Солнца нет, и ветер поднялся... - прошептала Мари, закрыв глаза и прислушиваясь. - Завывает, как в пустыне. Непонятная страна эта Мексика. Или джунгли тебе - или пустыня. И кругом разбросаны крохотные городки, вроде этого, где фонарей раз-два и обчелся...

- Между прочим, довольно большая страна.

- Неужели местные жители никогда не ощущают себя одинокими в этой пустыне?

- Думаю, они привыкли.

- И не боятся?

- Чего им бояться - у них есть вера, религия.

- Мне бы такую веру.

- Знаешь, если бы у тебя появилась вера, ты бы очень быстро разучилась думать, - сказал Джозеф. - Если отдаться целиком какой-то одной идее, то в голове просто не останется места для чего-то другого.

- Вчера, - тихо произнесла Мари, - мне только того и хотелось. Я рада была бы ни о чем не думать и целиком отдаться какой-нибудь идее, которая спасла бы меня от страха

- Господи, какого еще страха? О каком ты говорил страхе? - пожал плечами Джозеф.

- Если бы у меня была вера, - проговорила Мари, не обращая внимания на его слова, - то я бы знала, как себя приободрить. Я просто не умею выводить себя из этого дурацкого состояния...

- Боже... - пробормотал себе под нос Джозеф и рывком сел.

- Я всегда была верующей, - сказала Мари.

- Баптисткой.

- Нет. Тогда мне было лет двенадцать. Я перестала верить - потом.

- Ты никогда мне не рассказывала.

- Да нет же - ты знаешь...

- Какая еще вера? Гипсовые святые в ризнице? Или нет - какой-то специальный, собственный святой, к которому ты обращала свои молитвы, да?

- Да.

- И что же - он отвечал на них?

- Ну, немного. Один раз. А потом - нет. Ни разу больше. За долгие годы - ни разу. Но я все равно продолжаю молиться.

- Что же это за святой?

- Святой Иосиф.

- Значит, святой Иосиф. - Он встал и с оглушительным бульканьем налил себе воды из стеклянного графина. - Проще говоря, Джозеф, да?

- Это совпадение, - сказала Мари.

Некоторое время они в упор смотрели друг на друга. Затем Джозеф отвернулся.

- Надо же - гипсовые святые... - проговорил он, отхлебывая воду.

- Джозеф! - прозвучал голос Мари в повисшей тишине.

- Что?

- Возьми меня за руку, пожалуйста. -Ох уж эти женщины... -вздохнул Джозеф, после чего подошел и взял жену за руку.

Через минуту она вдруг выдернула у него руку и спрятала ее под одеяло. Рука Джозефа так и осталась в воздухе, пустая. Мари закрыла глаза и сказала дрожащим голосом:

- Надо же... Это вовсе не так здорово, как я себе представляла. На самом деле, когда я проделывала это в уме, было даже гораздо приятнее.

- Господи... - только и сказал Джозеф. Затем встал и направился в ванную.

Мари выключила свет. Теперь лишь тоненькая желтая полоска светилась под дверью ванной. Мари вновь прислушалась к своему сердцу. Оно стучало ужасно быстро - не меньше ста пятидесяти ударов в минуту. И вновь изнутри ее тела исходил какой-то отвратительный дребезжащий гул, как будто во всех костях завелись трупные мухи - и теперь жужжат, жужжат, жужжат... Она пыталась смотреть перед собой, но глаза ее будто перевернулись внутрь и видели только сердце. Сердце, которое разрывалось на части в грудной клетке.

В ванной шумела вода. Мари слышала, как муж чистит зубы.

- Джозеф!

- Да, - отозвался он из-за закрытой двери.

- Пойди сюда.

- Что тебе нужно?

- Я хочу, чтобы ты обещал мне кое-что. Пожалуйста, прошу тебя...

- Но что?

- Сначала открой.

- Я спрашиваю - что? Что именно? - раздался голос из-за закрытой двери.

- Обещай мне...- начала Мари и запнулась.

- Ну что, что тебе обещать? - спросил Джозеф, прервав затянувшуюся паузу.

- Обещай мне... - снова начала Мари и снова замолчала.

На этот раз муж ничего не сказал. Мари обнаружила, что ее сердце стучит в унисон с часами. Где-то за окном скрипнул фонарь.

- Обещай мне, если что-нибудь... случится... - услышала она свой голос - такой глухой и далекий, будто она стояла в миле отсюда, - ...если что-нибудь случится со мной, то ты не дашь похоронить меня на этом кладбище, рядом с этими мерзкими катакомбами!

- Ну, не глупи, - отозвался Джозеф из-за двери.

- Ты обещаешь? - переспросила Мари, глядя расширенными глазами в темноту.

- Зачем ты заставляешь меня обещать всякие глупости!

- Обещай, пожалуйста, обещай... Ты обещаешь?

- Утром ты поправишься, дорогая, - продолжал твердить он.

- Все равно обещай - иначе я не усну. Я смогу заснуть только если ты скажешь, что никогда не оставишь меня там. Я не хочу, не хочу стоять там.

- Ну честное слово! - воскликнул Джозеф, теряя терпение.

- Пожалуйста... - умоляла Мари.

- Ну почему я должен обещать тебе такие вещи, почему? - всплеснул он руками. - Завтра тебе будет лучше. И вообще... Лучше представь, как бы ты замечательно смотрела"! в этих катакомбах - где-нибудь между мистером Гримасоу и мистером Разиньротом, а? - Джозеф заразительно рассмеялся. - Вставили бы тебе в волосы бугенвиллию...

Мари молча лежала в темноте.

- Ну разве не здорово? - спросил он сквозь смех из-за двери.

Она ничего не ответила.

- Как ты думаешь? - переспросил он.

Внизу на площади послышались чьи-то тихие шаги - и удалились.

- Эй! - позвал он, продолжая чистить зубы.

Мари лежала, вперив глаза в потолок, и грудь ее часто-часто вздымалась - и все чаще и чаще, воздух вырывался из ее ноздрей, а в уголке рта показалась тоненькая струйка крови. Глаза ее были широко распахнуты, руки неистово терзали края простыни.