Рэй Брэдбери - Октябрьская страна

Широко раскрытые глаза мистера Кобермана буравили его голодным, темным взглядом.

Дуглас отпрянул и отвел от глаз синее стекло.

Глаза мистера Кобермана были закрыты.

Снова синее стекло - открыты. Синее стекло прочь - закрыты. Снова синее - открыты. Прочь - закрыты. Странно. Дрожа от возбуждения, Дуглас ставил опыт. Синее стекло - глаза, казалось, пялились голодным, алчным взглядом сквозь сомкнутые веки. Без синего стекла казалось, что они крепко сжаты.

Но тело мистера Кобермана...

Пижама на мистере Кобермане растаяла. Так на нее подействовало синее стекло. А может, она растаяла потому, что была на мистере Кобермане. Дуглас вскрикнул.

Он глядел сквозь живот мистера Кобермана прямо внутрь.

Мистер Коберман был геометричен.

Или что-то вроде этого.

Внутри его виднелись необычные фигуры странных очертаний.

Минут пять пораженный Дуглас размышлял о синих мирах, красных мирах, желтых мирах, сосуществующих подобно кускам стекла большого окна на лестнице. Одно за другим, цветные стекла, всевозможные миры; мистер Коберман сам так сказал.

Так вот почему разноцветное окно было разбито.

- Мистер Коберман, проснитесь! Нет ответа.

- Мистер Коберман, где вы работаете по ночам? Мистер Коберман, где вы работаете?

Легкий ветерок шевельнул синюю оконную занавеску.

- В красном мире или зеленом, а может, в желтом, мистер Коберман?

Над всем царила синяя стеклянная тишина.

- Подождите-ка, - сказал Дуглас.

Он спустился вниз на кухню, раскрыл большой скрипучий ящик и вынул самый острый, самый, длинный нож.

Тихонечко он вышел в коридор, снова взобрался по лестнице вверх, открыл дверь в комнату мистера Кобермана, вошел и закрыл ее, держа в руке острый нож.

Бабушка была занята проверкой корочки пирога в печке, когда Дуглас вошел в кухню и положил что-то на стол.

- Бабушка, это что?

Она мельком взглянула поверх очков.

- Не знаю.

Это что-то было квадратным, как коробка, и эластичным. Это было ярко-оранжевым. К нему были присоединены четыре квадратных трубки синего цвета. Оно странно пахло.

- Ты когда-нибудь видела такое, бабушка?

- Нет.

- Так я и думал.

Дуглас оставил это на столе и вышел из кухни. Через пять минут он вернулся с чем-то еще.

- А это ?

Он положил ярко-розовую цепочку с пурпурным треугольником на конце.

- Не мешай мне, - сказала бабушка. - Это цепочка. В следующий раз у него были заняты обе руки. Кольцо, квадрат, треугольник, пирамида, прямоугольник и... другие фигуры. Все они были эластичные, упругие и, казалось, сделаны из желатина.

- Это не все, - сказал Дуглас, кладя их на стол. - Там их еще много.

Бабушка сказала:

- Да-да, - далеким, очень занятым голосом.

- Ты ошибаешься, бабушка.

- В чем?

- В том, что люди одинаковые внутри.

- Не болтай ерунды.

- Где моя свинья-копилка?

- На камине, где ты ее бросил.

- Спасибо.

Он протопал в общую комнату за свиньей-копилкой.

В пять часов из конторы пришел дедушка.

- Дед, пошли наверх.

- Ага. Зачем?

- Я хочу тебе кое-что показать. Оно некрасивое, но интересное.

Дедушка с кряхтеньем последовал за внуком наверх в комнату мистера Кобермана.

- Бабушке не стоит говорить; ей не понравится, - сказал Дуглас. Он широко распахнул дверь. - Вот.

Дедушка замер.

Последние несколько часов Дуглас запомнил на всю жизнь. Следователь со своими помощниками стоял у обнаженного тела мистера Кобермана. Бабушка внизу около лестницы спрашивала кого-то:

- Что там происходит?

И дедушка дрожащим голосом говорил:

- Я увезу Дугласа надолго, чтобы он позабыл этот кошмар. Кошмар, кошмар!

Дуглас сказал:

- Что тут плохого? Ничего плохого я не видел. Мне не плохо.

Следователь вздрогнул и сказал:

- Коберман мертв.

Его помощник вытер пот.

- Видел эти штуки в банках и в бумаге?

- Боже мой. Боже мой, да, видел.

- Господи Иисусе Христе.

Следователь снова склонился над телом мистера Кобермана.

- Лучше держать все в секрете, ребята. Это не убийство. То, что совершил мальчик, - это милосердие. Бог знает, что бы произошло, если бы он этого не сделал.

- Так кто же Коберман? Вампир? Чудовище?

- Вероятно. Не знаю. Что-то... не человек. - Следователь ловко провел руками вдоль шва.

Дуглас гордился своей работой. Ему пришлось повозиться. Он внимательно следил за бабушкой и все запомнил. Иголку, нитку и все остальное. В целом мистер Коберман был аккуратно зашит, как любой цыпленок, когда-либо засунутый бабушкой в пекло.

- Я слышал, как мальчик говорил, будто Коберман жил даже после того, как эти штуки были вынуты из него. - Следователь смотрел на треугольники, цепи, пирамиды, плавающие в банке с водой. - Продолжал жить. Господи.

- Мальчик это сказал?

- Сказал.

- Так что же тогда убило Кобермана?

Следователь вытянул несколько ниток из шва.

- Это... - сказал он.

Солнце холодно блеснуло на наполовину приоткрытом кладе: шесть долларов и семьдесят центов серебром в животе у мистера Кобермана.

- Я думаю, что Дуглас сделал мудрое помещение капитала, - сказал следователь, быстро сшивая плоть над "сокровищем".

There Was an Old Woman

1944

Переводчик: Р. Облонская

- Нет-нет, и слушать не хочу. Я уже всё решила. Забирай свою плетёнку – и скатертью дорога. И что это тебе взбрело в голову? Иди, иди отсюда, не мешай: мне ещё надо вязать и кружева плести, какое мне дело до всяких чёрных людей и их дурацких затей!

- Темноволосый молодой человек весь в чёрном стоял, не двигаясь, и слушал тётушку Тилди. А она не давала ему и рта раскрыть.

- Слышал, что я сказала! Уж если тебе невтерпёж со мной потолковать, что ж, изволь, только не обессудь, я покуда налью себе кофе. Вот так то. Был бы повежливей, я бы и тебя угостила, а то ворвался с таким важным видом, даже и постучать-то не подумал. Будто это он тут хозяин.

Тётушка Тилди пошарила у себя на коленях.

- Ну вот, теперь со счёту сбилась – которая же это была петля? А всё из-за тебя. Я вяжу себе шаль. Зимы нынче пошли страх какие холодные, в доме сквозняки так и гуляют, а я старая стала и кости все высохли, надо одеваться потеплее.

Чёрный человек сел.

- Этот стул старинный, ты с ним поосторожней, - предупредила тётушка Тилди. – Ну давай, что ты там хотел мне сказать, я слушаю со вниманием. Только не ори во всю глотку и не смей таращить на меня глаза, какие-то в них огоньки чудные горят. Господи помилуй, у меня от них прямо мурашки бегают.

Фарфоровые, расписанные цветами часы на камине пробили три. В прихожей ждали какие-то люди. Неподвижно, точно истуканы, стояли они вокруг плетёной корзины.

- Так вот насчёт этой плетёнки, - сказала тётушка Тилди. – Где ж это я видела такую корзину? И вроде бы не так уж давно, года два назад. Сдаётся мне... А, вспомнила. Да это же, когда померла моя соседка миссис Дуайр.