Александр Зорич - Время — московское!

Развязка приближалась.

Лучшие из лучших были мертвы. Авианосцы остались почти без флуггеров — пережившие мясорубку эскадрильи и отдельные машины перебазировались на космодромы Города Полковников.

Второй Ударный и остатки Интерфлота покинули Восемьсот Первый парсек. Дальнейшее открытое противостояние с клонской армадой обещало привести к бессмысленной потере последних боеспособных вымпелов.

Без особого труда выиграв артиллерийскую дуэль с нашими крепостями, клонские линкоры в сопровождении флотилий тральщиков заняли выгодные позиции на низких орбитах и открыли убийственно точный огонь.

Две дивизии, 5-ю танковую и 9-ю мобильную, оборонявшие Город Полковников, теперь отделяла от конкордианских сил вторжения лишь жиденькая атмосфера. Высадка неприятельского десанта была делом времени — причем самого ближайшего. Десантное соединение подошло к планете вплотную. Уцелевшие радары засекли их, но атаковать десантные транспорты было уже нечем.

Силумитовые снаряды линкоров заставили умолкнуть наши тяжелые батареи ПКО от Северного полюса до Южного. Ракетные залпы в ответ доставляли клонам известные неприятности и даже заставили ретироваться с основательными повреждениями линкор «Йездигерд», но исход боя сомнений не вызывал.

Главный калибр— это главный калибр. Последнее слово в бою с противодесантной обороной принадлежит линкорам, и если только нет возможности навалиться на них сотнями торпедоносцев — можно спокойно выбрасывать белый флаг.

Сотен торпедоносцев у нас больше не было.

О белом флаге, разумеется, никто и не помышлял.

Приказ главкома Пантелеева от 15 марта был доведен до всех рот, батарей, эскадрилий и экипажей, оборонявших Восемьсот Первый парсек.

Да-да: «Держаться!»

Переводим с российского пафосного на русский обыденный, получаем: «Умереть так, чтобы не стыдно было!»

— Еще минута в скафандре — и я сойду с ума, — нехорошим, надтреснутым голосом сказал незнакомый старлей с эмблемой 13-го авиакрыла на шлеме. «С «Рюрика», стало быть», — машинально отметил я.

— А я, кажется, с ума уже никогда не сойду, — ответил я мрачно.

— Тут нет ничего смешного!

— Действительно, ничего смешного.

— Вы надо мной издеваетесь?!

— Друг, успокойся.

Под предводительством сухопутного майора с повязкой «Комендатура» мы топали от «Рюдзё» к космодромному капониру. Там будет тепло, там нормальный воздух. Там нас наконец разденут, дадут чашку кофе, может быть — даже бутерброд.

Есть, впрочем, хотелось не так чтобы очень. Хотелось заботы и внимания.

Ведь от японцев не дождешься: они, кажется, в глубине души считали всех нас, спасшихся, трусами и жалели, что «Рюдзё» не погиб геройской смертью в одном строю с «Тремя Святителями». Допускаю, впрочем, что лишних бутербродов в кладовых «Рюдзё» просто не оставалось: всю небоевую нагрузку могли выбросить за борт перед приемом наших эскадрилий.

— Лейтенант, вы мне не тыкайте!

— Извините. Но кричать-то не надо.

— Я потерял сегодня пять человек! Понимаете? Пять! Всю полуэскадрилью!

«А я лучшего друга», — хотел сказать я, но мне вдруг стало невыносимо противно. У нас что — теледебаты на тему «А кому сейчас легко?».

— Сожалею, товарищ старший лейтенант, — вяло сказал я. Он заткнулся.

Прямо перед нами полетному полю проползла батарея «Кистеней» — лазерно-пушечных зенитных самоходок. Замыкающая машина остановилась. Из командирской башенки по пояс высунулся офицер и по-мальчишечьи задорно крикнул:

Эй, мужики, вы нам работенки оставили?!

Раздалось сразу несколько ответов и встречных вопросов:

— Не волнуйся, скучать не будете!

— Навоюешься еще, орел, по самые не могу.

— У вас тут что — одна батарея на весь космодром?

— А куда вы танки задевали? Здесь же целая дивизия должна ошиваться!

— А вас разве еще не долбили?

Офицер ответил только на последний вопрос:

— Был один налет. По космодрому «А» клоны уже серьезно работали, сейчас принялись за «Б», а нас пока обходят.

— Скоро они исправят это упущение, — пообещал Бабакулов.

Чтобы приободрить зеленого зенитчика (думаю, был он моим ровесником, но войны еще толком не видел, а потому, считай, был моложе года на три), я сказал:

— Мы сейчас по чашке кофе хлебнем и, если что, вам поможем. Ты, главное, в опознавательных не путайся. Начнешь сдуру в нас гасить — уроем.

Офицер попался не из обидчивых и на язык бойкий:

— А ты, товарищ, к нашим зениткам не жмись, летай повыше. Твоя зона ответственности в вертикальном эшелоне ПКО стратосфера или как?

— Я на тактике летаю — куда пошлют. От нуля до плюс бесконечности.

— «Горыныч»?

— «Дюрандаль».

— Ну так чего тебе нас бояться?! Все равно не прострелим, с вашим-то полем!

В бронированных недрах самоходки залаял громкий интерком.

— Ладно, поехал своих догонять. Бывайте!

«Кистень» взревел, легко взял с места километров за полета и сразу же исчез в серебристой мгле. Габариты на машине были выключены — светомаскировка.

Капонир — понятие растяжимое. Вообще-то это укрытие для флуггеров. Но в зависимости от класса космодрома капониром может называться и относительно легкое сооружение на одну-две машины, защищающее только от осколков и лазерных пушек, и огромный многоэтажный бункер, выдерживающий прямые попадания любых боеприпасов вплоть до четырехтонных силумитовых снарядов. Если есть возможность, в капониры заодно прячут и склады, и мастерские, и казармы, и штабы.

Именно в таком подземном городе мы и оказались, миновав замаскированные внешние ворота, усиленный пост охраны, туннель и еще одну свору автоматчиков на втором посту.

Не Техноград, конечно, но вполне на уровне... Мне, как пилоту палубного базирования, в таких укромных местечках Города Полковников бывать еще не приходилось.

Встретили нас так, будто готовились к нашему появлению целую неделю. То есть многим лучше, чем мы надеялись и даже могли надеяться.

Нам помогли выбраться из летных скафандров и сразу выдали кислородные маски. Так, на всякий случай.

Затем отвели в отлично освещенную столовую, плотно накормили и крепким чаем напоили. Единственная просьба к нам со стороны дежурных заключалась в том, чтобы мы управились с едой как можно быстрее, в пределах четверти часа.

Симпатичные девушки из персонала столовой выхватывали опустевшие тарелки прямо у нас из-под носа. По всему чувствовалось, сразу вслед за нами здесь будет столоваться следующая партия офицеров. Это радовало: если есть кого кормить — значит, не все еще потеряно.

Стоило нам, обжигаясь, допить чай, как нас едва ли не бегом погнали в инструктажную и быстро переписали: имя-фамилия, звание, специальность, должность, часть.