Артем Каменистый - Боевая единица

Антон сокрушенно покачал головой — такой интересный мужчина и так себя запустил. Раскрыв дверцу он воскликнул:

— Красавчик, и где тут съемки?

Актер ничего не ответил, продолжая приближаться к машине. Ягода, чувствуя себя все более неуверенно, поспешно пояснил:

— Где здесь фильм снимают?

— Какой именно? — вежливо поинтересовался незнакомец.

— Так тут несколько снимают? — удивился Антон. — Надо же, какое популярное место! Да еще и на ночь глядя! Мне нужен Пашка Поддубный, фильм «Голубая зона». Сладенький, а ты что, разве не оттуда?

— Не оттуда, — как-то зловеще процедил актер и только тут Ягода разглядел, что он босой.

Если нудизм еще можно было объяснить причудой творческой натуры, участвующей в съемках порнофильма о мужской любви в суровых условиях пенитенциарного учреждения, то отсутствие обуви в это не вписывалось. Камни, колючки, острые ветки… Хотя, некоторым это может очень даже понравиться. Антон было собрался поинтересоваться у актера отношением к садомазохизму, но не успел — подошедший мужчина без замаха вбил ему в ноздри два пальца.

Малинин к садомазо относился очень даже положительно, но не до такой же степени! Боль была просто оглушающей, слезы не просто полились, они буквально брызнули. Мыча и давясь соплями, Антон, подчиняясь уверенному движению жестокой руки, выбрался из машины. Незнакомец с кряканьем заехал ему в лоб, высвободив застрявшие пальцы. Ягода рухнул на колени, не видя ничего из-за потоков слез и фейерверка искр. Откуда-то очень издалека до него доносился зловеще-возмущенный голос страшного человека:

— Я тебе прямо здесь голубую зону устрою! Молись, пидор, времени у тебя осталось немного, сейчас я тебя отремонтирую!

Несмотря на шок после столь сокрушающего удара, Антон прекрасно понимал, что слово «ремонт» в данном контексте обещает ему немало неприятных испытаний. Собственно говоря, эти испытания уже начались — его нос превратился в сплошную зону мучительной боли, выплескивавшую потоки кровавых соплей. Он понимал, что вряд ли останется в живых, если немедленно не предпримет хоть что-то для своего спасения.

Чапай тем временем без дела не стоял, медленно обойдя свою жертву, он отвесил по копчику столь мощный пинок, что Антона бросило вперед, и он, едва успев выставить руки, рухнул на корточки.

— Сейчас я тебе докажу все неудобства твоей любимой позы, так сказать, выработаю отрицательные ассоциации, — прояснил рыцарь свою мотивацию и отвесил новый пинок, гораздо щедрее прежнего.

Антон с воем отлетел на пару шагов, зарывшись лицом в придорожную траву. Боль в копчике была настолько оглушающей, что он сразу позабыл про нос. Чапай не собирался останавливаться на достигнутом, шагнул вперед, намереваясь продолжить экзекуцию, и тут же с воем запрыгал на одной ноге — ступню пронзил острый сучок.

Ягода понял, что судьба дает ему последний шанс и, не раздумывая ни мгновения, рванул в кусты прямо на четвереньках. Уже приподнявшись, он заверещал от ужаса, расслышав за спиной гневный рев мучителя:

— Стоять, иуда гнойная! Я еще с тобой не закончил!

Останавливаться Антон не стал, он прекрасно понимал, что ему не понравится то, что Чапай подразумевал под словом «закончил». Рыцарь обрушил вслед поток ругательств, но преследовать не стал — без обуви, с кровоточащей ступней это было невозможно.

— Я голубых мочил, мочу и буду мочить! — пригрозил Чапай напоследок ночному лесу и захромал к машине.

Малинин мчался по лесу практически вслепую, то и дело падая, влетая в заросли кустарника и задевая деревья. Очередное столкновение вышло настолько серьезным, что он отлетел назад, больно приложившись о многострадальный копчик. На миг к нему вернулась ясность рассудка — вспомнилось, что телефон остался в машине, и он не сможет позвонить Пашке, рассказать о случившемся. Тот напрасно будет ждать своего центрового актера. Хуже того, Антон осознал, что сбруя осталась в машине, а значит, даже чудом найдя место съемок, он будет там бесполезен. Да и вряд ли вообще сумеет выбраться из этого темного осеннего леса до утра.

Задрав голову, Ягода заскрипел зубами, стараясь не завыть на луну.

Он бы крайне удивился, если б узнал, что его мучитель тоже страдает, причем ничуть не меньше. К этому моменту Чапай как раз обыскал всю машину в надежде разжиться одеждой и обувью. На заднем сидении он обнаружил загадочную кучу каких-то ремней, стальных бляшек и притупленных шипов, увенчанную черной полумаской. Вытащив странную конструкцию, он внимательно разглядел ее в скудном свете луны, проглядывающей из-за туч. Поняв, что это такое, Чапай на миг растерял свою обычную невозмутимость, что происходило с ним невероятно редко и, уронив то, что Антон называл сбруей, на землю, вздохнул:

— Неудачный день.

Другой одежды в машине не нашлось.

Чтобы пробраться в лаз, настоятельнице пришлось снять бронежилет: она готова была заработать кучу царапин, лишь бы не застрять намертво. Протискиваясь извивающейся гусеницей, Нельма в какой-то момент подумала, что точно останется здесь навсегда. Воспитанница, очевидно поняв по ее выражению лица всю серьезность ситуации, ухватила женщину за плечи, стараясь вытащить будто огородный корнеплод. Помогло это, или нет, но Нельма все же сумела вырвать тело из капкана, оставив на сколах кирпича клочья одежды и собственной кожи. Почувствовав под собой ровный бетонный пол, она облегченно вздохнула:

— Кажется, удалось, — чуть помедлила, и задумчиво добавила: — Такое ощущение, что мне надо сесть на диету. Сбросить лишний центнер. Старкова, что скажешь?

— Так точно!

— Старкова, ты не просто дура, ты дура уникальная! Да что с тобой? Ты вообще меня слушаешь?

— Дымом пахнет, — невпопад ответила девочка.

Настоятельница принюхалась и действительно почувствовала запах дыма. Развернувшись, она просунула голову в лаз и поняла, что здесь тянет гораздо сильнее.

— Плохо дело! Где-то наверху пожар, наверное, тление в завале. Тяга здесь по-видимому обратная, дым несет вниз. А с ним запросто может быть угарный газ. Старкова, дай-ка автомат!

Девочка послушно протянула оружие. Настоятельница от души замахнулась и врезала прикладом по нагромождению обломков, зависших над норой.

— Что вы делаете? — пискнула девочка.

— Хочу обрушить лаз. Если пожар усилится, мы попросту задохнемся.

— Но автомат! Вы его поломаете!

— Заткнись, пока я тебе язык не поломала!

После третьего удара свод не выдержал, рухнул разом, без предупреждения. Приличный кусок кирпича, вылетев из погибающего лаза, будто снаряд из пушки, жестоко огрел настоятельницу по колену. Вскрикнув, она отступила к противоположной стене коридора, присела, массируя ушиб и чувствуя, как штанина под пальцами намокает от крови.