Мэрион Брэдли - Верховная королева (Туманы Авалона - 2)

- Вот дьяволенок! - в сердцах выпалила Игрейна.

Ибо Гарет, точно мартышка, уцепился за кожаное стремя, да так и повис. Ланселет со смехом подхватил мальчишку, усадил перед собою и, пустив коня в галоп, во весь опор понесся вверх по склону холма к навесу, откуда наблюдала за состязаниями королевская родня. Конь мчался, сломя голову, прямо на сидящих, так что даже Артур непроизвольно охнул, а Игрейна, побледнев как полотно, отступила назад. В последний момент Ланселет сдержал скакуна, поднял его на дыбы и развернул кругом.

- Вот твой конь, лорд Артур, - с картинным жестом объявил Ланселет, одной рукою сжимая поводья, - а вот и твой кузен. Тетя Моргауза, забери маленького шалопая и выдери его хорошенько! - добавил он, спуская Гарета на колени к Моргаузе. - Шутка ли: жеребец его едва не затоптал!

Моргауза принялась выговаривать сыну, но мальчуган словно не слышал. Он не сводил взгляда со своего кумира: в синих глазенках светилось беззаветное обожание.

- Вот подрастешь, - рассмеялся Артур, шутливо потрепав малыша по щечке, - и я посвящу тебя в рыцари, и отправишься ты побеждать великанов и злых разбойников, и спасать прекрасных дам.

- Ох, нет, лорд мой Артур, - запротестовал мальчик, по-прежнему не отрывая глаз от белоснежного скакуна. - Лорд Ланселет посвятит меня в рыцари, и мы с ним вместе отправимся на поиски приключений.

- Похоже, молодой Ахилл нашел себе Патрокла, - усмехнулся Экторий.

- А я опять в тени, - добродушно посетовал Артур. - Даже моя молодая жена не в силах отвести от Ланселета глаз и умоляет называть ее по имени... а теперь и юный Гарет требует, чтобы в рыцари его посвятил не я, а он! Не будь Ланс моим лучшим другом, я бы уже сходил с ума от ревности.

Даже Пелинор залюбовался всадником, что разъезжал легким галопом взад и вперед.

- Этот треклятый дракон по-прежнему прячется в озере на моей земле... и выбирается из воды для того лишь, чтобы убивать моих подданных и расхищать их скот. Пожалуй, будь у меня такой конь, способный выстоять в битве... Думаю, обучу-ка я боевого коня и уж тогда снова поохочусь на чудище. В последний раз я от него едва ноги унес.

- Настоящий дракон, сэр? - заволновался малыш Гарет. - Он и огонь выдыхает?

- Нет, паренек; зато разит от него за версту, а уж шуму - точно шестьдесят свор гончих подняли лай в его брюхе, - промолвил Пелинор, а Экторий пояснил:

- Драконы огня не выдыхают, мальчик мой. Дело в том, что в старину драконом называли падучую звезду с длинным огненным хвостом, - возможно, некогда огнедышащие драконы на земле и водились, да только никто из живущих этого уже не помнит.

Моргейна особенно не прислушивалась, хотя и гадала про себя, что в рассказе Пелинора - истина, а что - вымысел, рассчитанный на то, чтобы произвести впечатление на ребенка. Она не сводила глаз с Ланселета, демонстрирующего различные аллюры.

- Я сам бы коня никогда так не выездил, - промолвил Артур жене. Ланселет готовит его для битвы. Вот не поверишь: еще пару месяцев назад этот скакун был дик и необуздан, под стать Пелиноровым драконам, а погляди на него сейчас!

- По мне, так он и сейчас дик, - возразила Гвенвифар. - Впрочем, я ведь боюсь даже самых смирных лошадей.

- Боевой конь - это не послушная дамская лошадка, - возразил Артур. Такому пристали задор и горячность... Господи милосердный! - воскликнул он, резко поднимаясь на ноги. Откуда ни возьмись, в воздухе мелькнуло что-то белое: какая-то птица, возможно, гусь, захлопав крыльями, метнулась прямо под ноги коню. Ланселет, что ехал свободно и непринужденно, позабыв о бдительности, вздрогнул; конь, яростно заржав, поднялся на дыбы; всадник, не удержав равновесия, соскользнул на землю едва ли не под копыта и, уже теряя сознание, сумел-таки откатиться в сторону.

Гвенвифар завизжала. Моргауза и прочие дамы эхом вторили ей, а Моргейна, напрочь позабыв о якобы вывихнутой лодыжке, вскочила, подбежала к Ланселету и оттащила его из-под копыт. Подоспевший Артур схватил коня за уздечку и, едва ли не повисая на ней всей тяжестью, увел коня от распростертого на земле бесчувственного тела. Моргейна, опустившись на колени рядом с раненым, проворно ощупала его висок, где уже набухал синяк. Из раны, смешиваясь с пылью, струйкой сочилась кровь.

- Он умер? - восклицала Гвенвифар. - Он умер?

- Нет, - резко отозвалась Моргейна. - Принесите холодной воды; и тряпки для перевязки наверняка остались. Кажется, запястье сломано; пожертвовав рукою, он смягчил падение, чтобы шею не свернуть! А ушиб головы... - Моргейна приложилась ухом к его сердцу, чувствуя исходящее от мерно вздымающейся груди тепло. Взяла чашу с холодной водой, поданную дочкой Пелинора, промокнула лоб мокрой тряпкой. - Кто-нибудь, поймайте треклятого гуся и сверните птице шею! И задайте гусятнику хорошую трепку. Лорд Ланселет вполне мог погибнуть или повредить коня Верховного короля.

Подошедший Гавейн увел жеребца в конюшню. Едва не свершившаяся трагедия охладила всеобщее веселье, и один за другим гости разошлись по шатрам и жилищам. Моргейна перевязала Ланселету голову и сломанное запястье и наложила шину; к счастью, она успела закончить работу прежде, чем раненый зашевелился, застонал и, изнывая от боли, схватился за кисть; а затем, посоветовавшись с экономом, послала Кэя за усыпляющими травами и приказала отнести пострадавшего в постель. И осталась с ним; хотя Ланселет не узнавал ее, а только стонал и обводил комнату помутневшим взглядом.

Как-то раз он уставился во все глаза на свою сиделку, пробормотал: "Мама..." - и сердце у нее упало. Но после того раненый забылся тяжким, беспокойным сном, а когда пробудился, узнал-таки молодую женщину.

- Моргейна? Кузина? Что произошло?

- Ты упал с коня.

- С коня? С какого такого коня? - недоуменно осведомился он, а когда Моргейна пересказала ему события дня, решительно объявил: - Чепуха какая. Я с коней не падаю, - и вновь погрузился в сон.

А Моргейна все сидела рядом с ним, позволяя Ланселету держаться за свою руку и чувствуя, что сердце ее вот-вот разорвется от боли. Губы у нее еще горели от его поцелуев, и сладко ныла грудь. Однако мгновение было упущено, и молодая женщина отлично это понимала. Даже если Ланселет все вспомнит, его к ней не потянет; да никогда и не тянуло - он всего лишь пытался заглушить мучительные мысли о Гвенвифар и о своей любви к кузену и королю.

Стемнело. Где-то в глубине замка снова послышались звуки музыки - это играл Кевин. Там царили веселье, и песни, и смех. Внезапно дверь открылась и в комнату вошел сам Артур с факелом в руке.

- Сестра, как Ланселет?

- Он выживет; такую твердолобую голову проломить непросто, - натянуто пошутила она.

- Мы хотели, чтобы ты была в числе свидетелей, когда новобрачную возведут на брачное ложе, - ведь ты подписывала брачный контракт, промолвил Артур. - Но, наверное, лучше не оставлять раненого одного; а попечению сенешаля я его не доверю, даже если сенешаль этот - Кэй. Ланселету изрядно посчастливилось, что рядом с ним - ты. Ты ведь ему приемная сестра, нет?