Мэрион Брэдли - Пленник дуба (Туманы Авалона - 4)

А потом Моргейна поняла, что, если бы она и вправду того пожелала, время пошло бы вспять и замкнулось в кольцо, и она могла бы вновь выйти из пещеры вместе с Артуром, и навеки привязать его к себе, и ничего бы тогда не случилось...

Но затем она услышала, как Артур громко требует свой меч и проклинает колдовство. Моргейна смотрела на проснувшегося Артура - казалось, будто она взирает на него откуда-то издалека, с высоты, таким маленьким он казался, и понимала, что их судьба, их прошлое и будущее, находится в его руках. Если бы он смог принять то, что произошло между ними, если б он позвал ее и попросил остаться с ним, если бы сумел признаться самому себе, что лишь ее он любил все эти годы, и сказал, что никто больше не встанет между ними...

"Тогда Ланселет получил бы Гвенвифар, а я бы стала королевой Авалона, и у меня был бы сын от моего супруга, и он бы стал Королем-Оленем, и пал в свой черед..."

На этот раз Артур не отвернется от нее в ужасе, и она не оттолкнет его, и не зальется слезами, словно дитя... Весь мир словно застыл на миг в гулкой тишине, ожидая, что же скажет Артур...

Артур заговорил, и слова его разнеслись по всему миру фэйри, словно приговор рока - словно сама ткань времени задрожала под грузом рухнувших лет.

- Иисус и Мария, сохраните меня от всякого зла! - воскликнул Артур. Это какие-то нечестивые чары, наведенные моей сестрой и ее злым колдовством.

Он вздрогнул и потребовал:

- Принесите мой меч!

Сердце Моргейны едва не разорвалось от боли. Она повернулась к Акколону, и вновь ей показалось, что чело его увенчано оленьими рогами, и Эскалибур снова висел у него на поясе - или он никуда и не исчезал? - змеи, скользившие по ее нагому телу, превратились в поблекшие синие линии на запястьях рыцаря.

- Смотри, - спокойно произнесла Моргейна, - они несут ему меч, похожий на Эскалибур - кузнецы - фэйри сковали его за ночь. Если сможешь - позволь ему уйти. Если же нет... Что ж, тогда исполни свой долг, милый. Да пребудет с тобою Богиня. Я буду ждать тебя в Камелоте - возвращайся с победой.

Она поцеловала Акколона и отослала его.

Лишь теперь Моргейна до конца осознала суть своего замысла. Одному из них предстоит умереть: ее брату - или ее возлюбленному; ребенку, которого она некогда держала на руках - или Увенчанному Рогами, ее любовнику, ее жрецу и королю...

"Чем бы ни завершился сегодняшний день, - подумала Моргейна, - мне никогда, никогда больше не изведать счастья - ведь в любом случае я потеряю того, кого люблю..."

Моргейна не могла последовать за Артуром и Акколоном; нужно было еще решить, как поступить с Уриенсом. На миг Моргейна задумалась: не оставить ли его в волшебной стране? Пусть странствует в свое удовольствие среди зачарованных чертогов и лесов, пока не скончается... "Нет. Хватит с меня смертей", - подумала Моргейна и сосредоточилась мыслями на Уриенсе, что лежал, охваченный сном. Когда Моргейна приблизилась к нему, старый король пробудился и сел; судя по виду, он пребывал в состоянии блаженного опьянения.

- Здешнее вино чересчур крепкое для меня, - сказал Уриенс. - А где ты была, дорогая? И где Артур?

"В этот самый миг, - подумала Моргейна, - дева из рода фэйри поднесла Артуру меч, столь похожий на Эскалибур, что у короля не возникнет и тени сомнения... О, Богиня, лучше бы я отослала меч на Авалон! Ну почему кто-то должен умирать из-за него?" Но без Эскалибура Акколон не сможет взойти на престол как новый король, служащий Авалону... "Когда я стану королевой, страна будет жить в мире, и люди освободятся - никакие священники больше не смогут указывать им, как поступать и во что верить..."

- Артуру пришлось отправиться вперед, - мягко сказала Моргейна. Пойдем, дорогой мой супруг. Нам следует вернуться в Камелот.

Уриенс не стал ни о чем ее расспрашивать - чары волшебной страны подействовали и на него. Им привели лошадей, и рослые, прекрасные собою придворные королевы фэйри проводили их на некоторое расстояние. Затем один из них сказал:

- Отсюда вы уже и сами найдете дорогу.

- Как быстро темнеет, - пожаловался Уриенс, когда вокруг них внезапно сгустился серый туман и пошел дождь. - Моргейна, а сколько мы прогостили у этой королевы? У меня такое чувство, словно я валялся с лихорадкой или меня заколдовали и я бродил невесть где...

Моргейна не ответила. Она подумала, что Уриенс, небось, тоже позабавился с девами фэйри. Ну и ладно. Пускай развлекается, как хочет, лишь бы ее оставил в покое.

Внезапный приступ тошноты напомнил Моргейне, что она ни разу за все время, проведенное в волшебной стране, не вспомнила о своей беременности. И вот теперь, когда от нее будет зависеть столь многое, когда Гвидион получит трон, а Акколон будет править... она теперь станет неуклюжей и жалкой... Она чересчур стара, чтобы выносить ребенка! Это просто опасно - в ее-то возрасте! Может, еще не поздно отыскать нужные травы и избавиться от нежеланного бремени? О да, если б она смогла родить Акколону сына - тогда, когда власть уже окажется в его руках, - то стала бы ему еще дороже. Сумеет ли она пожертвовать этой возможностью влиять на него? "Пожертвовать ребенком, которого я могла бы прижать к груди, которого могла бы растить с самого младенчества..."

Моргейна до сих помнила, как сладко пахло от маленького Артура, как малыш обнимал ее за шею. Гвидиона у нее забрали. Увейну, когда он приучился звать ее матерью, было уже девять лет. Ее охватило безрассудное, непреодолимое желание вновь прижать к груди дитя... Но здравый смысл твердил, что ей, в ее-то возрасте, не пережить родов. Моргейна ехала рядом с Уриенсом словно во сне. Нет, она не сможет родить этого ребенка. И все же Моргейна никак не могла собраться с силами и окончательно обречь его на смерть.

"И без того уже мои руки будут обагрены кровью любимого человека... О, Богиня, за что ты так жестоко испытываешь меня?" И Богиня предстала перед взором Моргейны - но облик ее постоянно изменялся. Миг назад она выглядела, как королева фэйри - и вот ее сменяет Врана, торжественная и бесстрастная; а вот - Великая Свинья, прервавшая жизнь Аваллоха... "И она пожрет ребенка, которого я ношу..." Моргейна чувствовала, что стоит на грани исступления или безумия.

"Я решу это потом, позже. А сейчас я должна отвезти Уриенса обратно в Камелот". Интересно, как долго она пробыла в волшебной стране? Пожалуй, не более месяца, иначе дитя уже куда заметнее давало бы знать о себе. Моргейна очень надеялась, что прошло не больше нескольких дней. Срок должен быть не слишком мал - иначе Гвенвифар удивится, почему они так быстро вернулись, но и не слишком велик - или будет поздно совершить то, что совершить необходимо; она не сможет родить этого ребенка и остаться в живых.

Они добрались до Камелота к середине дня. Оказалось, что они и вправду отсутствовали не слишком долго. К радости Моргейны, с Гвенвифар они не столкнулись. А когда Кэй спросил ее об Артуре, Моргейна солгала - на этот раз без малейших колебаний, - что он задержался в Тинтагеле. "По сравнению с убийством ложь - не такой уж страшный грех", - подумала истерзанная беспокойством Моргейна. И все же, солгав, она почувствовала себя оскверненной. Она была жрицей Авалона и привыкла высоко ценить правдивость...