Дэн Симмонс - Олимп

Маленький европеец закрыл виртуальные глаза и сосредоточился на своём дыхании. Судя по ощущениям, судно гладко и неуклонно поднималось в небо, точно катилось по невидимой наклонной плоскости. Всё-таки Сума Четвёртый был очень хорошим пилотом.

Предвечерняя синева понемногу сменялась чёрным вакуумом. Горизонт изогнулся подобно луку. В иллюминаторах вспыхнули звёзды.

Манмут активировал видение, чтобы смотреть не только через носовое стекло, но и при помощи видеоисточников космошлюпки.

Кстати, она явно направлялась не к «Королеве Мэб». Сума Четвёртый выровнял полёт на уровне трёхсот километров, не выше – то есть над самой атмосферой, – и снова поиграл на клавишах управления, так что Земля переместилась в верхние носовые иллюминаторы, а двери грузового отсека на брюхе судна залил яркий солнечный свет. Кольца и «Мэб» располагались на тридцать тысяч километров выше, и к тому же атомный космический корабль моравеков находился в данную минуту на противоположной стороне планеты.

Наслаждаясь нулевой гравитацией после тяжкого восемнадцатичасового труда, Манмут на секунду отключил виртуальные источники данных и посмотрел в ясные верхние иллюминаторы на границу между светом и тьмой, ползущую по суше, которая некогда называлась Европой, на голубой простор Атлантического океана и белые клубы облаков над ним (высота или угол зрения не позволяли разглядеть загадочную брешь даже в виде тоненькой нити) и не впервые задумался, как это люди, одарённые столь удивительным миром для обитания, могли утратить рассудок и своими руками создать боевую машину для тотального разрушения? Что же, во имя любой ментальной вселенной, оправдывало в их глазах убийство миллионов собратьев, не говоря уже об уничтожении целой планеты?

Впрочем, бывший капитан понимал: опасность ещё не миновала. С технической точки зрения, моравеки с тем же успехом до сих пор могли оставаться на дне океана. Стоит активироваться одной боеголовке, превратив остальные в сингулярность, как начнётся ужасный пинг-понг сквозь сердце Земли, и миру наступит столь же верный, неотвратимый конец. Лишь удалившись на расстояние в миллионы километров и уж точно за орбитой Луны, ибо там ещё действовало планетарное притяжение, боеголовки перестали бы угрожать Земле. На столь ничтожной высоте исход окажется тем же, разве что в первые минуты коэффициент спагеттификации моравеков увеличится на несколько процентов.

Тут менее чем в пяти километрах от судна, со стороны солнца, явилось из-под невидимой оболочки… э-э-э… разоблачилось… осталось без силового поля… Манмут не мог подобрать нужного слова… – а, чтоб ему! – возникло космическое судно, явно творение моравеков, но поразительно совершенное по дизайну. Маленькому европейцу ещё не приходилось видеть подобного. Если «Королева Мэб» напоминала земной артефакт из двадцатого столетия Потерянной Эпохи, то этот корабль, казалось, опередил технологии моравеков на века. Матовое чёрное судно выглядело в одно и то же время пузатым и безукоризненно обтекаемым, простым м невероятно замысловатым в своей Ж-образной фрактальной геометрии, а главное, Манмут ни капли не сомневался: на борту довольно самого что ни на есть «прелестного» оружия.

На несколько мгновений бывший капитан почти поверил, будто первичные интеграторы всерьёз намерены рискнуть столь совершенным боевым кораблём. Но нет… Не успел Манмут даже задаться подобным вопросом, как в изогнутом фюзеляже судна появилось отверстие, и в космос выплыло устройство, похожее на длинную ведьмину метлу. Перевернувшись, оно расположилось на той же оси, что и шлюпка, и, пользуясь вторичными реактивными соплами по обе стороны от нелепо раздутой системы управления двигателем, беззвучно поплыла навстречу.

– Чему мы, собственно, удивляемся?– передал Орфу Манмуту по личному лучу. – Первичные интеграторы получили аж восемнадцать часов на поиски решения, а наши инженеры всегда были на высоте.

Маленький европеец не мог с ним не согласиться. «Метла» приближалась, постепенно замедляя ход и вновь начиная вращаться, так чтобы струи реактивных двигателей были направлены как можно дальше от фюзеляжа космошлюпки. Манмут прикинул длину устройства: она составляла около шестидесяти метров; посередине, водружённый, точно седло на костлявой кляче, располагался маленький узел с мозгом ИскИна, кроме него – множество серебристых манипуляторов и зажимов из тяжёлого металла, и на переднем конце системы управления двигателем – непомерно огромный двигатель большой тяги с десятками мелких пучков из реактивных сопел.

– Спускаю подлодку, – объявил по общей связи Сума Четвёртый.

Внешние камеры космошлюпки позволили Манмуту наблюдать, как растворились длинные двери её грузового отсека и «Смуглая леди», выпустив легчайшее облачко газа, осторожно выплыла наружу. Возлюбленная субмарина очень медленно повернулась, однако даже не попыталась обрести равновесие, ибо нужная система была заблаговременно отключена. Бывший капитан подумал, что ещё никогда не видел ничего более противоестественного, нежели его «Леди» в открытом космосе, на высоте трёх тысяч километров над густой синевой вечернего океана.

Робот-корабль, построенный в виде метлы, не оставил подлодку беспомощно кувыркаться, но приблизился и бережно привлёк её к себе руками-манипуляторами, словно любовник после долгой и мучительной разлуки, потом выдавил из себя ослепительную молекулярную оболочку из золотой фольги и с величайшей нежностью обернул ею всю субмарину. Видимо, инженеры опасались, что перепад температуры заставит сработать одну из чёрных дыр.

Реактивные сопла вновь заполыхали, похожий на богомола робот удалился от космошлюпки вместе со «Смуглой леди», закутанной в сверкающую фольгу, и направил устройство управления двигателем вниз – по направлению к синему океану, и белым облакам, и границе между светом и мраком, что заметно ползла по Европе.

– А как они собрались поступить с лазерными лейкоцитами? – осведомился по общей линии Орфу.

Манмут и сам задавался этим вопросом в течение восемнадцати часов тяжёлой работы, ведь атаки «уборщиков» могли воздействовать на чёрные дыры боеголовок, но потом решил не забивать свой ум чужими заботами.

– Робота сопровождают – разумеется, невидимые, – боевые суда «Валькирия», «Неукротимая» и «Нимиц» [80], – сообщил Сума Четвёртый. – Они уничтожат любой лейкоцит, который к нему приблизится.

Иониец не выдержал и расхохотался по общей связи.

– "Валькирия", «Неукротимая» и «Нимиц»? Боже! Мы, миролюбивые моравеки, час от часу нагоняем всё больше страху, верно?

Ему никто не ответил. Чтобы нарушить молчание, маленький европеец полюбопытствовал: