Рэй Брэдбери - Мусорщик

Рэй Брэдбери

Мусорщик

Л. Жданов, перевод

Вот как складывался его рабочий день.

Он вставал затемно, в пять утра, и умывался теплой водой, если кипятильник действовал, а то и холодной. Он тщательно брился, беседуя с женой, которая возилась на кухне, готовя яичницу или блины, или что там у нее было задумано на завтрак. К шести он ехал на работу и с появ-лением солнца ставил свою машину на стоянку рядом с другими машинами. В это время утра небо было оран-жевым, голубым или лиловым, порой багровым, порой жел-тым или прозрачным, как вода на каменистом дне. Иногда он видел свое дыхание белым облачком в утреннем воздухе, иногда не видел. Но солнце продолжало подниматься, и он стучал кулаком по зеленой кабинке мусоровоза. Тогда води-тель, крикнув с улыбкой "хелло!", взбирался с другой стороны на сиденье, и они ехали по улицам большого города туда, где ждала работа. Иногда они останавливались выпить чашку черного кофе, потом, согревшись, ехали дальше. На-конец приступали к работе: он выскакивал перед каждым домом из кабинки, брал мусорные ящики, нес к машине, поднимал крышку и вытряхивал мусор, постукивая ящиком о борт, так что апельсиновые корки, дынные корки и ко-фейная гуща шлепались на дно кузова, постепенно его за-полняя. Сыпались кости от жаркого, рыбьи головы, кусочки зеленого лука и высохший сельдерей. Еще ничего, если отбросы были свежие, куда хуже, если они долго лежали. Он не знал точно, нравится ему работа или нет, но так или иначе это была работа, и он ее выполнял добросовестно. Иногда его тянуло всласть поговорить о ней, иногда он совершенно выкидывал ее из головы. Иногда работа была наслаждением -- выедешь спозаранок, воздух прохладный и чистый, пока не пройдет несколько часов и солнце начнет припекать, а отбросы -- вонять. И вообще, работа как ра-бота: он был занят своим делом, ни о чем не беспокоился, безмятежно смотрел на мелькающие за дверцей машины дома и газоны, наблюдая повседневное течение жизни. Раз или два в месяц он с удивлением обнаруживал, что любит свою работу, что лучшей работы нет во всем мире.

Так продолжалось много лет. И вдруг все переменилось. Переменилось в один день. Позже он не раз удивлялся, как могла работа настолько измениться за каких-нибудь не-сколько часов.

Он вошел в комнату, не видя жены и не слыша ее голоса, хотя она стояла тут же. Он прошел к креслу, а она ждала и смотрела, как он кладет руку на спинку кресла и, не говоря ни слова, садится. Он долго сидел молча.

-- Что-нибудь стряслось? -- Наконец ее голос проник в его сознание. Она спрашивала в третий или четвертый раз.

-- Стряслось? -- Он посмотрел на женщину, которая за-говорила с ним. Ну конечно, это же его жена, он ее знает, и это их квартира, с высокими потолками и выгоревшими обоями. -- Верно, стряслось, сегодня на работе.

Она ждала.

-- Когда я сидел в кабине моего мусоровоза. -- Он про-вел языком по шершавым губам и закрыл глаза, выключая зрение, пока не стало темно-темно -ни малейшего про-блеска света, как если бы ты среди ночи встал с постели в пустой темной комнате. -- Я, наверно, уйду с работы. По-старайся понять.

-- Понять! -- воскликнула она.

-- Ничего не поделаешь. В жизни со мной не случалось ничего подобного. -- Он открыл глаза и соединил вместе похолодевшие пальцы. -- Это нечто поразительное.

-- Да говори же, не сиди так!

Он вытащил из кармана кожаной куртки обрывок га-зеты.

-- Сегодняшняя, -- сказал он. -- Лос-анджелесская "Таймс". Сообщение штаба гражданской обороны. Они закупают радиоустановки для наших мусоровозов.

-- Что ж тут плохого -- будете слушать музыку.

-- Не музыку. Ты не поняла. Не музыку. Он раскрыл огрубевшую ладонь и медленно стал чертить на ней ногтем, чтобы жена увидела все, что видел он.

-- В этой статье мэр говорит, что в каждом мусоровозе поставят приемники и передатчики. -- Он скосился на свою ладонь. -- Когда на наш город упадут атомные бомбы, радио будет говорить с нами. И наши мусоровозы поедут собирать тела.

-- Что ж, это практично. Когда...

-- Мусоровозы, -- повторил он, -- поедут собирать тела.

-- Но ведь нельзя же оставить тела, чтобы они лежали? Конечно, надо их собрать и...

Ее рот медленно закрылся. Глаза моргнули, один раз. Он следил за медленным движением ее век. Потом, механически повернувшись, будто влекомая посторонней силой, она про-шла к креслу, помедлила, вспоминая, как это делается, и села, словно деревянная. Она молчала.

Он рассеянно слушал, как тикают часы у него на руке.

Вдруг она засмеялась:

-- Это -- шутка!

Он покачал головой. Он чувствовал, как голова повора-чивается слева направо и справа налево -- медленно, очень медленно, как и все, что происходило сейчас.

-- Нет. Сегодня они поставили приемник на моем мусоро-возе. Они сказали: когда будет тревога, немедленно сбра-сывай мусор где придется. Получишь приказ по радио, по-езжай куда скажут и вывози покойников.

На кухне зашипела; убегая, вода. Жена подождала пять секунд, потом оперлась одной рукой о ручку кресла, встала, добрела до двери и вышла. Шипение прекратилось. Она снова появилась на пороге и подошла к нему; он сидел неподвижно, глядя в одну точку.

-- У них все расписано. Они составили взв9ДЫ, назна-чили сержантов, капитанов, капралов, -- сказал он. -- Мы знаем даже, куда свозить тела.

-- Ты об этом думал весь день, -- произнесла она.

-- Весь день, с самого утра. Я думал: может, мне больше не хочется быть мусорщиком? Бывало, мы с Томом затевали что-то вроде викторины. Иначе и нельзя... Что ни говори, помои, отбросы -- это дрянь. Но коли уж довелось такую работу делать, можно и в ней найти что-то занимательное. Так и мы с Томом. Мусорные ящики рассказывали нам, как живут люди. Кости от жаркого -в богатых домах, са-латные листья и картофельные очистки -- в бедных. Смешно, конечно, но человек должен извлекать из своей работы хоть какое-то удовольствие, иначе какой в ней смысл? Потом, когда ты сидишь в грузовике, то вроде сам себе хозяин. Встаешь рано, работаешь как-никак на воздухе, видишь, как восходит солнце, как просыпается город, -- в общем, не-плохо, что говорить. Но с сегодняшнего дня моя работа мне вдруг разонравилась.

Жена быстро заговорила. Она упомянула и то, и се, и пятое, и десятое, но он не дал ей разойтись и мягко оста-новил поток слов:

-- Знаю-знаю, дети, школа, автомашина -- знаю. Счета, деньги, покупки в кредит. Но ты забыла ферму, которую нам оставил отец? Взять да переехать туда, подальше от городов. Я немного разбираюсь в сельском хозяйстве. Сделаем запасы, укроемся в логове и сможем, если что, пере-сидеть там хоть несколько месяцев.

Она ничего не сказала.

-- Конечно, все наши друзья живут в городе, -- про-должал он миролюбиво. -- И кино, и концерты, и товарищи наших ребятишек...