Роберт Шекли - Корпорация «Бессмертие»

Они спустились по крошащимся сланцевым ступеням в обширное помещение и обогнули маленький пруд с черной водой, поверхность которой казалась твердой, как полированный агат. На другом берегу пруда имелся вход в новый коридор. Закрывая его, в проходе стоял человек.

Это был высокий крепкий негр, одетый в тряпье, вооруженный куском железной трубы. Взглянув на него повнимательнее, Блейн понял, что это зомби.

— Это мой друг, — сказал Смит. — Можно мне его провести?

— Ты уверен, что он не инспектор?

— Абсолютно уверен.

— Подожди здесь, — сказал негр. Он исчез в проходе.

— Где мы? — спросил Блейн.

— Под Нью-Йорком, в заброшенных туннелях метро, неиспользуемых каналах канализации, а некоторые проходы мы вырыли сами.

— Но зачем мы сюда пришли? — спросил Блейн.

— А куда же еще нам было идти? — с удивлением спросил в свою очередь зомби. — Это мой дом. Разве ты не знал? Мы — в нью-йоркской колонии зомби.

Блейну показалось, что он мало что выиграл таким образом, но подумать времени у него не было. Вернулся негр. Вместе с ним пришел очень старый человек, опиравшийся на палку. Лицо его испещрила паутина из тысячи морщин и морщинок. Глаза едва виднелись из-под свисающих складок плоти, и даже губы были изрезаны морщинами.

— Это тот человек, о котором ты мне рассказывал? — спросил он.

— Да, сэр, — сказал Смит. — Это он.

Блейн, позволь мне представить тебя мистеру Кину, главе нашей колонии. Можно мне провести его, сэр?

— Да, можно, — сказал старик. — И я пойду с вами, пока.

Они двинулись по проходу. Мистер Кин тяжело опирался на руку негра.

— Как правило, — рассказывал мистер Кин, — в колонию разрешают входить только зомби. Остальных не пускают. Но уже несколько лет мне не приходилось говорить с обычным человеком, и я подумал, что могу узнать, что-нибудь ценное. Поэтому, по настойчивой просьбе Смита, я сделал для вас исключение из правил.

— Очень вам благодарен, — сказал Блейн, надеясь, что у него и в самом деле есть на то причины.

— Поймите меня сразу правильно. Я вовсе не прочь помочь вам. Но в первую очередь — и что важнее всего остального — я отвечаю за безопасность колонии, то есть одиннадцати сотен зомби, живущих под Нью-Йорком. Ради их блага обыкновенные люди не должны сюда попадать. Обособленность — это наша единственная надежда в невежественном мире. — Мистер Кин сделал паузу — Возможно, вы нам поможете, мистер Блейн.

— Каким образом?

— Тем, что будете слушать и вникать, а потом расскажете все, что узнаете, там, наверху. Просвещение — наша единственная надежда. Скажите, что вам известно о проблеме зомби?

— Очень мало.

— Я вам расскажу. Зомбизм, мистер Блейн, это болезнь, которая с древних времен была окружена ореолом предрассудков, подобно другим болезням, таким как эпилепсия, проказа, пляска святого Витта. Люди были склонны во всем видеть духов. Шизофрения, как вам известно, одно время приписывалась злым духам, дьяволам, а страдающие гидроцефалией, водянкой головного мозга, считались блаженными. Аналогичные фантазии сопровождали и зомбизм.

Некоторое время они шли молча. Потом мистер Кин продолжил:

— Суеверия относительно зомби имеют в основном гаитянское происхождение, болезнь же эта распространена по всему свету, хотя и очень редка. Но суеверия и факт болезни безнадежно перепутались в сознании публики. Зомби, как суеверие, является частью гаитянского культа Бодуна: это человек, душу которого похитили силой магии. Тело зомби волшебник может использовать по своему усмотрению, может даже зарезать и продать как мясо на рынке. Если зомби попробует соль или увидит море, то он, как полагают, вспомнит, что он мертвый, и вернется в свою могилу. Все это совершенно не имеет реальной почвы.

— Суеверие появляется на почве болезни. Одно время она была очень редкой. Но в наши дни, с увеличением ментальной пересадки и перевоплощающих процедур, зомбизм стал более частым явлением. Болезнь эта возникает, когда сознание человека занимает тело, слишком долго остававшееся без хозяина. Тогда тело и сознание не становятся единым комплексом, как у вас, например, мистер Блейн, нет. Они существуют как квази-независимые образования, сотрудничающие сложным и путаным образом. Возьмите типичный случай с вашим другом Смитом. Он может контролировать основные движения тела, но тончайшая координация ему не по силам. Голос его лишен тонкой модуляции, и его слух не воспринимает мельчайших различий в тоне. Лицо его неподвижно, потому что отсутствует или почти отсутствует контроль за мышцами мимики. Он носит свое тело, но по-настоящему частью его не является.

— И нельзя чем-то ему помочь? — спросил Блейн.

— В настоящее время… ничем.

— Мне очень жаль, — сказал Блейн, ощущая неловкость.

— Это не призыв к вашим чувствам, — объяснил Кин. — Это условия элементарного понятия о природе процесса. Я просто хочу, чтобы вы и все остальные знали, зомбизм — это не воплощение всех грехов, это болезнь, как свинка или рак, и ничего больше.

Мистер Кин прислонился к стенке прохода, переводя дыхание.

— Конечно, внешность у зомби неприятная. Он волочит ноги, его раны никогда не заживают, тело его быстро разрушается и умирает. Речь его похожа на бормотание идиота, он раскачивается, как пьяный, пялит глаза, как извращенец. Но разве это повод для того, чтобы делать его скопищем всех возможных грехов и преступлений на Земле, прокаженным отверженцем XXII века? Говорят, что якобы зомби нападают на людей. Но ведь тела зомби чрезвычайно уязвимы, и средний зомби не устоит против ребенка. Они говорят, что эта болезнь заразная, а ведь это, совершенно понятно, не так. Они утверждают, что все зомби — половые извращенцы, а на самом деле зомби вообще не испытывают полового влечения. Но люди не желают слушать, и зомби продолжают оставаться отщепенцами, годными только для петли линчевателя или сожжения на костре.

— А что же власти? — спросил Блейн. Мистер Кии горько усмехнулся.

— Они запирают нас, как безумцев, в соответствующих заведениях. Они, видите ли, желают уберечь нас. Но ведь зомби — умственно нормальные люди, и власти это знают! Вот мы, с их молчаливого согласия, и занимаем пока что эти заброшенные туннели и канализационные линии.

— Нельзя ли было найти место получше? — спросил Блейн.

— Често говоря, подземелье нас устраивает. Солнце вредно действует на нерегенерирующуюся кожу.

Они снова двинулись в путь.

— Чем я могу помочь? — спросил Блейн.

— Вы могли бы рассказать кому-нибудь о том, что узнали здесь. Написать об этом, возможно. От одного брошенного в пруд камня идут многие круги…

— Я сделаю, что смогу.

— Благодарю, — торжественно сказал мистер Кин. — Просвещение —единственная наша надежда. Просвещение и будущее. В будущем люди наверняка должны стать просвещеннее.