Андрэ НОРТОН - ДУХИ ВРЕМЕНИ

Изгнание его таким способом могло быть наихудшим действием, какое она могла сделать. Однако две женщины быстро уступили ей дорогу, и она знала, что жрица непоколебимо двигалась позади нее. Они хотели, чтобы она выполнила как раз то, что делала!

Воин что-то враждебно бормотал сквозь стиснутые зубы, но шаг за шагом медленно отступал, в то время как она продвигалась вперед. Теперь они перешли во внешнюю комнату храма с изваянием Эпидемека, видневшимся из-за плеча мужчины. Назад и опять назад – наружу, в белый ослепительный блеск пустынного солнца, в пылающее пекло.

Она уловила мельком что-то, стоявшее не слишком далеко отсюда, но не могла внимательно рассмотреть, что это такое. Вместо этого приходилось следить за человеком перед ней. Она все еще теснила его назад, пока они не очутились на самом краю храмовой мостовой. Внезапно он перекинул ремень своего оружия через плечо и произнес напоследок резкую фразу, в которой она смогла распознать угрозу, даже не понимая слов.

Он, казалось, не желал поворачиваться к ней спиной и пошел боком, подобно крабу, косясь на нее, когда спускался по широким наружным ступеням, и зашагал прочь – весь его вид выражал злобное бессилие – к летательному аппарату.

На взгляд Талахасси, этот аппарат обладал кое-какими чертами вертолета, но не было вращающихся лопастей на верхней части. Как только мужчина добрался до отверстия в его боку и влез внутрь, тот поднялся в облаке песка и гравия, но посредством чего – она не поняла.

На боку летательного аппарата были изображены какие-то знаки, но эти обозначения не имели смысла для девушки.

Снова прикосновение к ее запястью, и жрица, как и раньше, слегка наклонив голову в маске, предложила им вернуться внутрь разрушенного храма. Одна из женщин сзади заговорила, а затем плюнула вслед исчезающему летательному аппарату. Звук его отлета уже затих.

Жрица больше не тратила времени зря. Она двинулась быстрым шагом, почти переходящим в бег, чтобы скорее достичь внутренней комнаты; Талахасси торопилась за ней. Здесь женщина в маске, встав еще раз на колени перед светящимся блоком, разразилась целым каскадом повелительных слов, говоря прямо в него.

Талахасси подошла поближе к женщине, которая плюнула вслед отступающим солдатам.

– Кто? – Она попыталась вложить в это слово ее собственного языка значение вопроса, при этом показывая наружу.

Какое-то мгновение казалось, что женщина не собирается отвечать, если вообще поняла вопрос Талахасси. Потом она медленно и обдуманно произнесла одно слово:

– Юсеркэф. – По крайней мере прозвучало что-то похожее на это.

Часть знания Талахасси, которая уже искала в памяти незначительные беспорядочные знакомые намеки на это место, настроилась на смысл этого слова. Юсеркэф – древний нубиец – или египтянин? Она была уверена, что это – имя мужчины. Но было ли это имя командира вторгшейся группы или того, кто его послал? Если бы она только знала. Она была готова швырнуть жезлом в стену от отчаяния из-за неведения, а затем немного с облегчением посмеяться. Сможет ли она когда-либо выяснить, что случилось, где она находится и почему? «Почему» могло быть важнее всех других пунктов, подозревала она.

Они загримировали ее, чтобы она сыграла роль. По-видимому, она была кем-то, кто, с жезлом в руке, имел полномочие изгонять вооруженных людей, которые несомненно явились сюда не просто так, а с какой-то враждебной целью. И пока что у нее было только единственное имя – Юсеркэф, – на нем надо было строить догадки.

Имена? Они очень много значили. У некоторых народов личное имя имело такое большое значение, что они никогда не открывали его чужестранцам, чтобы не давать им посредством этого какой-нибудь духовной власти над собой. Талахасси могла начинать с имен – это первый шаг в любом языке.

Она энергично ткнула себя пальцем в грудь и вновь спросила:

– Кто?

Женщина взглянула сначала на жрицу, все еще что-то мурлычущую у пластины. На этот раз ее нерешительность была гораздо более заметной. Все же она наконец ответила.

– Ашаки? – повторила Талахасси, стараясь придать слову то же самое произношение. Затем указала на жрицу. – Кто?

– Джейта. – На этот раз пауза была недолгой. Вероятно, женщина подумала, что раз небо не обрушилось в первый раз, то оно выдержит и дальше.

– Джейта? – Теперь палец нацелился на женщину. – Кто?

– Мэйкда.

Вторую женщину звали Идия. Талахасси слегка приободрилась. Когда ей хотя бы отчасти помогали, удавалось что-нибудь выяснить.

– Где? – она провела рукой вокруг в жесте, который, как она надеялась, должен быть понятен Идии, внимательно следившей за ней. Но три слова, затем полученные ей в ответ, вообще ничего не значили. И было очень досадно опять зайти в тупик как раз тогда, когда она добилась пусть маленького, но прогресса.

Жрица встала перед пластиной и произнесла то, что могло быть только рядом приказов. Женщины заторопились собрать соломенные тюфяки на полу и свалили их кучей в углу. На все остальное они не обратили внимания, но корзину, из которой брали одежду для Талахасси, теперь унесли с собой. Ее поставили в тень от изваяния Эпидемека.

Джейта занималась с пластиной, осторожно прижимая пальцы к нижней части каждого из трех прямоугольных блоков, на которых та располагалась. Как будто разъединив этим некую схему, она подняла ее, и свет тотчас же исчез с ее поверхности. Наклоном головы она подозвала Талахасси.

Было ясно, что они готовятся покинуть храм. Уходят – но куда?

Если бы она только могла видеть больше, чем просто глаза жрицы из-за маски. По выражению лица можно понять многое, если быть достаточно внимательным.

Однако она попыталась еще раз, махнув рукой наружу и спросив:

– Куда?

Снова в ответ не больше чем одно слово, и оно тоже вообще ничего для нее не значило. И все же Талахасси поняла, что это были не те слова, которые Мэйкда произнесла раньше. Их место назначения? И как они собирались путешествовать?

Ответ на это пришел довольно быстро: через секунду снова раздался рев в воздухе. Вернулись вторгавшиеся с подкреплением? Талахасси крепче сжала жезл. Второй отряд, вероятно, не удастся запугать так легко.

Опять приземлился летательный аппарат, взвихрив песок и гальку темным облаком, таким большим, что оно скрыло весь вход в храм. Когда все это рассеялось, из машины выбрались какие-то фигуры и торопливо направились к ним. Снова одинаковая форма, но не тускло-зеленая, как у первого отряда, а красного оттенка, близкого к ржавому цвету. И те, кто носил ее, бесспорно были женщинами.

Увидев Талахасси, трое из них бросились на колени и подняли одну руку ладонью наружу, но в другой руке держали на изготовку оружие того же самого типа, что и у мужчин. Их руководительница не стала на колени, а просто протянула одну руку к Талахасси и затем разразилась потоком взволнованных слов.