Питер Миллер - Витки времени

И тут проснулись ловчие. В рассветных лучах Моран увидел, как их неуклюжие фигуры бредут меж холмами, перекликаясь странными, мурлыкающими звуками. Он увидел глаза наследников некогда великой расы, светящиеся во тьме, как золотистые луны, услышал, как топочут они, взбираясь вверх по гигантской лестнице.

Моран взглянул на деда. Старик стоял, прочно уперев ноги в каменистую землю, его белые волосы развевались на ветру. Позади стояли десять человек с мрачными лицами, вооруженные камнями, ножами и дубинами, готовые умереть в битве с нечеловеческими гигантами величиной раз в тридцать больше них. Они могли бы еще убежать в пустынном городе, прячась в обломках разрушенных зданий. Но здесь, на узком уступе, они не имели такой возможности. Даже двуручный меч ничего бы не смог сделать с телами гигантов.

Моран осторожно взял старика за руку.

— Отдай мне меч, — сказал он. — Ты достаточно поразвлекся. Позволь теперь Пэдди Морану оказать подобающий прием этим тварям.

Покачивая меч в руках, точно младенца, как делал его дед, Моран стоял, глядя, как приближаются чудовища. Их головы уже нависали над ним, они были почти в пределах досягаемости. Моран бросил через плечо:

— Ждите… А затем бегите у них между ног. Они будут немного заняты, и, возможно, вам удастся убежать.

Опустив меч вниз, он приготовился к первому бесполезному удару.

И тут что-то черное с воплем появилось в его поле зрения. Большие, широкие крылья… и длинные, ослепительные копья боевых лучей, летящие струями белого огня. Это сотнями и тысячами падали с облаков мюраты.

Изумленные ловчие столпились на лестнице, подняв вверх свои уродливые головы, и тут они попали под обстрел. В панике они ринулись бежать вниз по лестнице и потом по разрушенному городу, но бесполезным было это бегство, их уже взяли в клещи и им на головы падал настоящий ливень ослепительных лучей и острых копий. Пятеро ловчих упали мертвыми, другие, шатаясь и хромая, пытались сбежать, но тоже падали один за другим и оставались неподвижно лежать на мертвых камнях.

Потом от крылатой орды отделилась маленькая фигурка и подлетела к замершим людям. Она ловко затормозила и приземлилась у самых ног Морана.

— Поздравляю тебя, о, человек! — прокаркала она. — Шаг сдержал свое слово. Жизнь за жизнь — таков закон.

Это действительно был мюрат Шаг, и он показал им путь через горы перед тем, как вернуться и закончить резню, начатую его крылатыми легионами. С незапамятных времен ловчие и мюраты враждовали друг с другом, и много родичей Шага пошли на прокорм гигантской жабе в яме ловчих. И никто из них прежде не сумел сбежать, чтобы привести всю расу в скрытую цитадель гигантов. И только Шаг спасся при помощи Морана и сумел воздать ловчим по заслугам.

Trouble on Tantalus, (Astounding Science jFiction, 1941 № 2)

Пер. с англ. Андрей Бурцев.

Длиной пещера была менее сотни футов.

Вход ее находился у подножия известнякового гребня, который торчал из пустыни, точно гигантская овальная пластина. Вход был овальным, похожим на нишу, выбитую в мягком камне ветром и песком. От хода в глубину гребня шел туннель с гладкими стенами. А, пройдя футов двадцать, он резко сворачивал вправо, а еще через несколько футов — влево, словно пытался лечь на прежний курс. Дальше он расширялся и становился высотой не менее четырех футов. Это и была основная камера пещеры.

Большое помещение, как и вся пещера, было когда-то давно выщелочено из известняка проточной водой. Вода размывала менее стойкие жилы в скале, низкий потолок упирался в более твердый слой. Пол был ровный, в некоторых местах отполированный водой, а в других покрыт прекрасной желтой глиной. Чуть дальше середины помещение превращалось в своего рода перевернутую воронку, где даже высокий человек мог встать во весь рост, этакий конический дымоход, быстро сужавшийся, так что дальше в него могла пройти лишь человеческая рука. Дальше дно пещеры шло вниз, стены сближались, и появлялась некая терраса маленького водопада.

За дымоходом потолок внезапно спускался к самому полу, оставляя расщелину в пару десятков сантиметров. Худой человек, вероятно, мог бы пролезть там, лежа плашмя на полу и извиваясь, точно змея. Проползя примерно, три своих роста, человек мог бы встать на колени или с трудом принять сидячее положение, упершись спиной в стену, которой заканчивалась пещера, а голову и плечи просунуть в щель, которую образовывали сужавшиеся наверху стены. Эта щель проходила под самой высокой частью гребня и тянулась куда-то в темноту, вверх и в обе стороны. Должно быть, здесь когда-то текла вода, так как твердые силиконовые слои выделялись на стенах загадочным барельефом. Но теперь даже воздух тут был неподвижен.

Итак, двадцать футов по извилистому проходу, по шесть-восемь футов на каждый изгиб, еще тридцать до дымохода и пятнадцать-двадцать до задней стены. Это была небольшая пещера. А также очень старая.

Известняк, из которого состоял гребень, был, вероятно, самой древней скалой на поверхности этого маленького древнего мира. Сформировался он глубоко в воде в те времена, когда на том месте, где сейчас была лишь пустыня, расстилались моря. В морях была жизнь, ветер или вода растирали в мягкую известь получавшиеся из здешних существ окаменелости. Были здесь крошечные существа с блестящими, черными, рифлеными панцирями самых фантастических форм, с большими глазами и тонкими, длиной в руку, щупальцами. Росли здесь также морские растения, и в известняке и по сей день можно было встретить иногда тускло-фиолетовые останки таких существ, как панцирные рыбы с тупыми головами. Они жили, роились и размножались в здешних мелких морях еще в те времена, когда Земля была всего лишь безжизненным шаром медленно остывающего огненного желе.

Сама пещера тоже была очень древней. Ее проделала проточная вода, и на это ушло много времени, но в то время в постепенно умирающем мире было еще много воды. Вода, насыщенная кислотой из почвы черным перегноем травяного покрова, просачивалась вниз через сеть трещин, пересекавших плоское ложе известняковой кровати, съедала мягкий камень, превращая трещинки в широкие трещины, а те — в высокие камеры. Вода текла по твердым слоям, проникала сквозь более мягкие, и, в конечном итоге, вырывалась, наконец, на волю у основания мшистого холма и текла дальше по камням, чтобы впасть в ручей, реку или море.

Миллионы лет прошли с тех пор, как на Марсе были реки и моря.

Под землей все меняется гораздо медленней. После того, как пещера погибла — когда сменил русло или высох продолжавший расширять ее источник воды, — она могла оставаться без изменений в течение многих веков. Человек мог наступить на глину ее пола и уйти, а потом прийти другой — через сто, тысячу, десять тысяч лет, — и обнаружить, что все тут осталось так, словно было сделано вчера. Человек мог что-нибудь написать на потолке дымом факела, и, если в пещере еще оставался чуток жизни и влаги, то, что написал, будет постепенно покрываться пленкой прозрачного камня и сохранится навсегда. Вода могла бы вернуться и смыть то, что было написано, или покрыть надпись слизью. Но если пещера умерла — если вода перестала течь и стены с потолком оставались сухими, — тут мало что изменится.