Владимир Михайлов - Время Разителя

— Можешь нас поздравить, Астин. Я договорился неофициально с Четвертым отделом — иммиграции, — и они обещали дать мне десятка полтора человек — из последних иммигрантов, только что доставленных. Так что дела у меня сейчас просто полетят на крыльях. Их разместят отдельно — там, куда большие начальники, вроде нас с тобой, никогда не заглядывают. Так что…

Доктор Крат ответил несколько удивленно:

— Не понимаю, зачем тебе еще какие-то люди. Вряд ли большие шаги в науке делаются толпой — наоборот, она создает неблагоприятный информационный фон, мешает вычленить мысль в чистом виде. Хотя, может быть, у вас, в хроногенетике, эти процессы протекают иначе?

— Вот именно, — подтвердил Тазон все с тем же ликованием в голосе. — Ты просто не в курсе. Я же не сотрудников набираю. Люди нужны мне совершенно для другого использования. Ты будешь просто потрясен, когда узнаешь. Но это — только при встрече, разумеется.

— Очень интересно, — произнес доктор Крат без особого, однако, восторга. — Да, надо как-нибудь посидеть, поболтать.

— Вот как только я получу людей…

— Думаю, что получишь, если они тебе действительно нужны. Но не сразу: где бы их ни прятали, от медиков и Первого отдела им не укрыться. Какой-никакой, но карантин обязательно назначат.

— По-моему, это никогда не было непреложным.

— Тебе просто не приходилось обращать на это внимание. Иначе знал бы, что существует группа миров, для прибывающих из которых карантин обязателен. А в последней сводке указано, что последние иммигранты в большинстве с Серпы, а она там стоит под третьим номером. Если и есть среди них кто-то из других миров — все равно в карантин пойдут все.

— Все-то ты знаешь, — недовольно пробормотал Тазон. — И сколько их будут держать?

— Обычный срок — три дня. Но ты ведь мастер уговаривать; если постараешься, срок сократят хоть на сколько-нибудь. Так что не теряй времени!

— Проклятие, они мне нужны сегодня!

— Поищи еще где-нибудь.

— Непременно. И найду, будь уверен!

Как было Пату Пахтору сказано, столовая для работников — на первом этаже, сам же он, следовательно, на втором. Даже и тупому понятно.

Так, да не совсем. Нет, был, конечно, первый этаж, в этом — никаких сомнений. А еще ниже — нулевой, как его тут называли, на самом же деле просто большой подвал, ничем таким особенным не занятый. Просто разгороженный на небольшие клетушки, метра два на три, в которых, однако, пока никто еще не жил — судя по тому, что вход туда, вниз, был заперт (Пат просто так, из вечного своего любопытства, попробовал отворить — не получилось, и тут же на него цыкнул какой-то служивый: не лезь, мол, куда не просят). В общем, ничего интересного тут не было — и хорошо, значит, не придется ни над чем ломать голову. Хотя Пат Пахтор и не знал, собственно: а зачем ему пришлось бы ломать голову? По какой надобности? Наверное, просто характер такой стал с годами. Раньше-то вроде он полегче был?.. Но об этом вспоминалось как-то — ну, туманно, что ли.

Может, больше смысла было бы рассуждать о той самой непонятной штуке, мимо которой они проезжали, той самой, которую никак не увидеть, хотя и лежала она как бы на самом виду; место, где, по определению Пата, не было ничего, а было — ничто. Это место можно увидеть и отсюда — если бы было что увидеть; но глаза упорно обтекали его, а если упрямиться, то просто закрывались от возникавшей нестерпимой рези. Ну а если чего-то нельзя увидеть, то и думать о нем нет смысла, верно?

Зато на Башню — высоченную, круглую, поднимавшуюся совсем недалеко от того корпусенка, в котором их поселили, — можно было глазеть, пока не надоест: никто не мешал и не запрещал. И слушать то, что вокруг нет-нет да и говорилось, тоже никто не препятствовал.

Было в этой башне, если прикинуть, с полсотни этажей (Пат пробовал сосчитать от скуки, но каждый раз сбивался). Ну, и под ними — если полагаться на услышанные в столовой обрывки разговоров (за едой люди любят поболтать, чтобы зубы отдохнули от жевания) — располагалось еще десять этажей, о которых многие знали, но туда мало кого впускали. Помещалась в Башне Главная контора семейной фирмы «ХроноТСинус», то есть дирекция, апартаменты самого хозяина и четырех его родичей, занимавших места в Совете директоров, а также возглавлявших основные направления деятельности. Там же располагались и главные штабы, этой четверке подчинявшиеся: Главный штаб-один — научных разработок, Главный штаб-два — строительства, Главный штаб-три — надежности, с двумя отделами: Первым — внутренним и Вторым — внешним; и, наконец, Главный штаб-четыре — обеспечения, делившийся на два отдела: Третий — снабжения и Четвертый — иммиграции. Так что тот же Пат Пахтор, допустим, до прибытия на Улар и прохождения последнего контроля находился в ведении Четвертого отдела, а теперь должен был перейти уже в распоряжение Главштаба-два — если, разумеется, не возникнет возражений ни у Первого отдела, ни у Второго. Если же он оправдает ожидания, получит нормальное рабочее место и станет зарабатывать деньги, то придется ему, пусть и не лицом к лицу, соприкоснуться и с еще одним элементом здешней управляющей структуры, который носил простое, привычное и исполненное высокого смысла название: «Синус-банк». Уже из названия ясно, что на долю этого подразделения выпали финансы — деньги, денежки, черт бы их побрал, те самые, которых вечно не хватает, — и все операции с ними, приходы и расходы, прибыли и убытки. Правда, сейчас имя Пахтора еще ни в каких ведомостях не фигурировало. Однако монтажника, или «монтаря», как сами они обычно себя называли, как бы показывая, что они-де люди особенные и даже язык у них свой, особый, — это ничуть не волновало просто потому, что он об этом ровно ничего не знал; а и знал бы — ну и что же? Мужиком он был честным и открытым, так что опасаться ему было нечего. Пусть себе живет — работает, ест, а ночью спит спокойно до самого подъема.

Но это никак не означало, что и все прочие по ночам будут спать вот так — без тревог и забот. У некоторых серьезная работа в ночные часы только начинается.

Вот как, например, у меня. В полном смысле слова — пришедшего в себя. Уже во второй раз. Пусть и снова лишь на небольшое время.

Первой моей мыслью было: молодец Вратарь! Выполняет программу, оставленную ему, в точности, как бы он там ни заикался. Снова направил меня в тело, все получилось и по месту, и по времени.

Ну, теперь начнем вникать в обстоятельства.

Стояла ночь, но светлая, «белая», как говорят у нас в северных широтах Теллуса; в южных, наверное, тоже. Что это именно ночь, а не рассвет и не сумерки, можно было понять только по часам — моим внутренним, потому что были ли здесь какие-нибудь другие, я еще не знал. И вообще я очень мало знал. Почти ничего. А может, и без «почти».