Никита Калинин - Под сенью исполинов. Том 2 [СИ]

Девушка настолько иссякла, что вскоре даже заснула.

— Час…

— Что «час»? — переспросил Роберт, пытаясь разглядеть аборигена.

— Я даю вам… час на отдых… Потом… если надо будет… волоком потащу её…

Ординатор бы сейчас помог… Через него их уже давно нашли бы остальные!.. Но его нет. Будто невидимой выдергой поддели и наживо выкорчевали, оставив сочащуюся тьмой рану в сознании… Даже когда пропадает связь с психосервером, всё далеко не так. Он просто как бы замолкает, немеет, как было в тоннелях до спуска в монолитный город.

— У тебя тоже белотелые Ординатора… — было спросил Роберт, но запнулся, не зная как сформулировать.

— Нет… — отрезал абориген и, кажется, усмехнулся. — Я избавился… от него сам…

Узкий тоннельчик доносил его голос слегка искажённым. Как марево раскалённой бетонки корёжит перспективу, так и он казался слоистым и размытым.

— Почему? — почти по-детски поинтересовался якут. Первое, что пришло в голову в качестве ответа — у него он тоже «барахлил».

— Носящий метку… не станет богом… — прошипел собеседник так, словно был вынужден пояснять очевидную истину не особо способному к разумению тугодуму. Худшего места для подобного пафоса, чем это — душная, тесная кишка, с одной стороны которой смерть, а с другой неизвестность — сложно было выдумать. — Кто умирает… на Ясной первыми?.. Знаешь?..

Роберт потёр глаза, задумался. Он не ожидал, что тот вообще станет отвечать. Ведь однажды уже дал понять, что гидом быть не хочет. Теперь стоило бы попытаться его расспросить. Главное, видимо, чтобы вопросы касались его лично.

— Слабые? — неуклюже предположил Роберт.

— В некотором роде… да… — усмехнулся издевательски абориген. — Психосерверы… Тот, кто… охраняет планету… легко расправляется… с ними… И с теми… кто на них… завязан через… Ординатора…

Абориген уже говорил об Ординаторе, перед тем, как утонуть в озере. Что-то вроде «не верьте приносящим дары». Тогда же он бубнил про протоволны и «подаренную» технологию «прыжка». Роберт понимал, что его слова не обязательно должны быть правдой. Слепо верить не стоило, ведь абориген мог как и ошибаться, так и банально обманывать.

— Зачем ты убил остальных? — Роберт опешил от собственной прямолинейности. Но вопрос ничуть не смутил беловолосого. Наоборот, что-то даже развеселило его:

— Догадался?..

— Логика. Ты один выжил. Из двадцати шести человек подкрепления.

— Не один… Нас было… двое… — абориген помолчал. — Трое даже… если задуматься… Но третий пришёл… позже… Он и на Ясную… попал позже… Я застрелил лишь… учёных… Я следовал Уставу… Отчёт был… важнее наших… жизней… Остальных убил… не я…

— Но ты не доставил его. Отчёт.

— Нет… Челнок… который я вызвал… уничтожили белотелые… Они покидают… механический город… только в двух случаях… Когда что-то… спускается с орбиты… например…

— А эти двое… Кто они? — зацепился Роберт, особо не веря в продолжение рассказа.

Абориген долго не отвечал. Роберт решил, что его словоохотливость иссякла раньше, чем удалось выудить что-то по-настоящему важное.

Становилось жарче. Или ему казалось?..

— Джессика Бристоу и… Алан Макленнор…

Всё, подумал Роберт. Сначала он мелет что-то про бога, теперь выясняется, что на Ясной все эти годы ему составлял компанию не кто иной, как почивший в далёком две тысячи сорок пятом Великий Никто науки. Роберт решил молчать. И при первом же удобном случае действовать. После такого откровения ждать последовательности от беловолосого не было смысла. Он мог вести их хоть куда, не имея какой-либо конкретной физической цели — сумасшедший же!..

Зато продолжал абориген. Чувствовалось, что говорить на эту тему он хочет сам.

— Я ведь спас Джесс… когда пожалел… хотя мне это… стоило большого риска… Но когда он явился… запертый в углепластике… она ушла с ним…. — Роберт услышал, как тот смачно, презрительно сплюнул. В голосе «юноши» сквозили ноты отвергнутого, озлобленного… не мужчины даже, нет. На порядок выше. — Она уже… не верила… в рождение бога… Зато поверила… в рождение неочеловека…

Презрение и досада задушили аборигена, он замолчал. Скрежет тупых зубов, казалось, слышала даже Карина. Роберт поглядывал на Вику, хоть и не разобрать было спит ли она. Во всяком случае, бедняга не шевелилась и дышала мерно и спокойно.

Любопытство Роберта родилось раньше самого Роберта. Мысли кружили тощими светляками в душном мраке, и приходилось хорошенько разглядывать каждого, чтобы не спросить чепухи. Ведь лимит вопросов таял с каждой секундой. К тому же твёрдое решение во что бы то ни стало отделаться от бессмертного провожатого имело и оборотную сторону — прежде хотелось выведать как можно больше. И в первую очередь об их белотелых врагах.

Абориген закопошился, и Роберт решил, что тот намерился тормошить ещё не отдохнувшую Вику, потому выпалил второпях:

— А соискатели?!

Вышло чересчур громко. Роберт потёр горящие глаза — почему-то хотелось почесать их где-то там, внутри — и оглянулся назад, где некоторое время назад хрустела дождевиками хитиновая дрянь. Там было темно и тихо. Слишком темно и слишком тихо.

— Да… ты прав… — не понять с чем согласился абориген. — Зачем они здесь… ты скоро… и сам поймёшь… Ясная для них… не только перевалочный… пункт на пути… к Земле… Я думаю… они когда-то были… величественнее… Знали больше… несравнимо больше… Теперь они тень… прежних себя…

Роберт уподобился тому паучку над водой: колебания от плеска воды он игнорировал, зато чутко реагировал на каждую вибрацию пойманной в слабые тенёта жертвы. Едва ли даже десятая часть сказанного аборигеном была достойна внимания.

Порой он нёс откровенный бред. С его слов, например, белотелые нашли и уничтожили орбитальный транспорт, который запросил с «Кондора» Макленнор, пытаясь «отправить неочеловека, созданного с помощью неверной Джесс, на Землю». С неприкрытым злорадством бессмертный рассказал, как после якобы наотрез отказался выдавать Макленнору коды доступа для вызова транспорта из модулей, как принял решение уничтожить второй ЭВМ во избежание непредвиденного. И такая убеждённость слышалась в его голосе, что Роберту порой было не по себе.

— Ты сказал… — якут смочил губы и язык, поморщился — от кислого, горячего воздуха становилось всё хуже. — Сказал, что белотелые покидают механический город в двух случаях. Какой второй?

— Когда ищут… Слово… Как сейчас…

— Слово?

— Это ключ… или меч… зависит от того… кто его держит… Так говорят… стены Изумрудного города… — интонации искажённого голоса стали очень узнаваемыми. Так нередко говорил Ганич — с придыханием, как бы сдерживаясь — когда речь заходила о единобожии.