Роберт Силверберг - Избранные произведения. I том

Кондиционер в салоне уныло взвыл, когда машина остановилась.

Мардж сказала:

— Тысячу четыреста шестьдесят лет назад Америка принадлежала индейцам, наши предки красили лица в синий цвет и поклонялись друидам в плетенках. А еще через столько же лет нас уже все позабудут. Теперь Сотические годы не могли бы наступить — ко времени следующего некому было бы вставить его в календарь.

— Да нет, отчего же. Иначе бы зима наступала в мае, а лето в ноябре и к тому же… — Пробка впереди рассосалась, и Тед снова послал машину вперед. Двусторонний термометр показывал 69 градусов внутри машины и 97 градусов по Фаренгейту снаружи. Компас показывал, что они ехали на запад по магистрали к Проливу. Совсем неплохая машина, старый «Фронтенак-42», подумал Кеннеди. Конечно, не чета хогеновскому новому «шевви-кадди», но этот для меня вполне годится.

Движение снова застопорилось. Кеннеди отпустил руль и положил руку на прохладное колено жены.

— Тед?

— Да?

— Давай сегодня отдохнем как следует. Расслабимся. Успокоимся. Ради удовольствия.

— Конечно, Мардж. Сегодня Всемирный праздник. Прочь все заботы.

Он шлепнулся спиной о спинку кресла от того, что машина вдруг ринулась вперед.

— Черт! Как ездят эти празднующие водители!

Месяц выдался не из легких. Зато интересный. Они со Сполдингом всецело погрузились в создание ганимедской колонии. Наброски биографий несуществующих людей сложились в горы бумаги; тут были и толстые папки метеосводок по Ганимеду и донесения о трудностях жизни под куполом станции, и миллион разнообразных подробностей. Все это напоминало создание рассказа о космических приключениях, думал Кеннеди, с одной только разницей — те истории предназначались для фантастических журналов. Сведения о колонии на Планете шли в распечатку теленовостей, и публика жадно поглощала их. Там сообщалось в частности: «Ганимед, 23 мая 2044 г.».

На экспериментальной станции добровольцев Корпорации развития и исследования Внеземелья на малой планете Ганимед, после вчерашнего сильного снегопада день прошел относительно спокойно. Лестер Брукман, начальник колонии, прокомментировал его для нас так: «Если не считать обычного риска для жизни на чужой планете, то у нас все идет прекрасно».

Единственный пациент медицинского отсека чувствует себя, по свидетельству врача, хорошо. Это миссис Хелен Дейвенант, тридцати одного года, жена инженера-атмосферщика, у которой вчера утром был приступ острого аппендицита. Хирург колонии Дэвид Хорнсфолл сказал по завершении операции: «Миссис Дейвенайт в хорошем состоянии, опасности осложнений нет. Небольшая сила тяжести поможет ей скоро поправиться и, я надеюсь, через несколько дней она сможет вернуться к работе в гидропонных оранжереях». Эти новости успокоили опасения миллионов землян, вызванные преждевременным сообщением о случае перитонита».

Дело покатилось, подумал Кеннеди. Эмоциональное соучастие миллионов. Мыльная опера космического масштаба. Прошло немногим более месяца с тех пор, как псевдоколония, детище Кеннеди и Сполдинга, стала известна миру, и все это время жизнь с Мардж становилась сложнее и сложнее. В открытую, конечно, ничего не говорилось. Мардж вообще ничего не говорила о работе Кеннеди. Но вечерами они подолгу молчали, в то время как прежде проводили такие вечера в оживленной беседе. Теперь заметна была скованность в отношениях. Близость исчезла, их постоянное подтрунивание друг над другом стало каким-то вымученным.

И все же, думал он, может быть, она сможет преодолеть себя. Диноли, Вацински и остальные в агентстве высоко оценивали то, что он делал для проекта, он широкими шагами поднимался по должностной лестнице, с чем нельзя было не считаться. И в сегодняшний праздничный день он надеялся, что ему удастся навести каким-то образом мост и вновь сблизиться с Мардж. Он сделал крутой вираж, и машина взлетела по крутому пандусу на Джойлендский мост.

Парк Джойленд занимал 40 акров Плавучего острова, построенного в проливе Лонг-Айленд на рубеже веков во время Ярмарки Мира 2000–2001 годов. Теперь, конечно, остров не плавает, а прочно заякорен. Однако в дни Ярмарки он действительно свободно перемещался по проливу, и попасть на него можно только паромом, гонявшимся за быстро перемещавшимся островом. На поддержание огромных двигателей острова шло слишком много горючего, 30 лет назад их сняли и остров поставили на прикол в миле от берега, хотя прежнее название за ним сохранилось.

Мост на острове сиял тонкой полоской в полуденном солнце, на него нельзя было смотреть без рези в глазах. Кеннеди приостановился у пункта сбора мостовой пошлины и смотрел, как сотни машин, одна за другой, катили по пролету моста. Нижний уровень был пуст — к наступлению темноты он заполнится машинами, возвращающимися по домам. Он вложил доллар в руку сборщика пошлин и пришпорил свою машину, которая вынесла его на мост.

Переезд занял 15 минут, припарковка еще 15 минут. Наконец, все обязательные формальности выполнены, и он был волен делать что угодно, с парковым чеком в кармане и шутовским колпаком на голове. У Мардж на голове тоже красовалось нечто невообразимое — огромная оранжевая шляпа с миллионом извивающихся бумажных полосок, придававших ей вид Медузы-Горгоны. Его головной убор был поскромнее — черно-серый цилиндр гробовщика. Повсюду виднелись римские шлемы и увенчанные рогами шлемы викингов. Все было запружено толпами полуголых людей, жаждущих отдыха и развлечений. Согласно обычаю грань пристойности соблюдалась, но в стремлении охладить разгоряченные тела почти все оставили на себе лишь самый необходимый минимум одежды, на их фоне, те, кто боялся сгореть и оставался в платьях и рубашках, выглядели перекутанными. Полицейские в зеленой униформе служителей парка следили, чтобы перегревшиеся и перепившие не покалечились и вовремя оттаскивали их в тень. «Да, это Всемирный праздник, — думал Кеннеди. — Когда перешагивают через условности и все тревоги оставляют позади».

— С чего начнем? — спросила Мардж. — Вечная проблема — такой широкий выбор развлечений, что трудно было выбрать.

Сверкающий плакат объявлял об очередном запуске большой ракеты. На западной оконечности острова было незастроенное место, откуда стартовали пассажирские ракеты. Они взлетали на высоту 60–70 миль, откуда можно было полюбоваться земным шаром, а затем опускались обратно на то же место. С 2039 года, когда гибель ста человек из-за небольшого просчета в вычислениях омрачила веселье, не случалось ни одной аварии. Билет стоил всего 10 долларов, но Кеннеди не испытывал желания лезть в ракету.

«Русские горки», питейные заведения, комнаты смеха, летние эстрады, плавательные бассейны, галерея восковых фигур… Развлечения на любой вкус, даже низкопробный.