Роберт Силверберг - Избранные произведения. I том

— Что ж, рискну. Все равно рано или поздно мне пришлось бы открыться тебе. Так вот, мой коллега по лаборатории, ссылаясь на слова одного лаборанта, сказал, что будто и ты, и Фиц-Моэм являетесь тайными гершелитами. — Лоб Фреда избороздился морщинами, настолько трудно было говорить об одном и параллельно писать совершенно о другом. — Естественно, я пока не буду называть этих людей, но хочу, чтобы ты знал: я сейчас усиленно навожу справки, что за человек Фиц-Моэм, откуда он, каково его прошлое. Вполне может оказаться, что он просто-напросто трепло.

— Именно поэтому ты так опасаешься аппаратуры для скрытого наблюдения или подслушивания? — спросил Уолтон.

— Совершенно верно. Пока я предпочитаю провести собственное неофициальное расследование. — Фред перестал писать, вырвал страничку из блокнота и протянул ее брату.

Уолтон быстро пробежал ее глазами. Буквы получились неровные, корявые: требовалось проявить недюжинное мастерство, чтобы, поддерживая непринужденный разговор, затерянный для скрытой аппаратуры, суметь кратко и недвусмысленно изложить в письменной форме то, что на самом деле нужно было сказать. А в записке говорилось вот что:

«Мне известно все о ребенке Приора. Я пока буду держать язык за зубами, так что можешь не беспокоиться. Только на вздумай сделать какую-нибудь глупость: я спрятал полный отчет о том, что произошло, в таком месте, где тебе его никогда не найти».

Уолтон скомкал листок и сунул в карман.

— Спасибо за информацию, Фред, — сказал он. — Я это возьму себе на заметку.

— О’кей, братец.

Прибыла кабина лифта. Уолтон прошел внутрь кабины и нажал кнопку с цифрой «29».

За то мгновение, за которое лифт перенес его лишь на этаж вверх, он успел подумать:

«Фред, значит, решил выжидать… Он будет хранить крамольную информацию при себе как занесенный над моей головой топор… чтобы опустить его, когда из этого можно будет извлечь максимальную выгоду».

Однако в любом случае братский разговор давал определенную передышку. Независимо от того, какими уликами располагает Фред, у Уолтона все еще оставалась возможность уничтожить содержимое соответствующей части памяти компьютера и максимально затруднить доступ к ней.

Дверь кабины открылась. Взгляду предстал длинный светящийся перечень различного рода служб, разместившихся на двадцать девятом этаже, и только в самом низу списка значилось: «Д. Ф. Фиц-Моэм. Директор».

Кабинету Фиц-Моэма предшествовал целый лабиринт небольших клетушек, в которых расположились многочисленные функционеры ВЫНАСа. Уолтон как-то попытался хотя бы поверхностно ознакомиться с организационной структурой ВЫНАСа, однако так и не выяснил ничего определенного. Идея создания такого рода учреждения зародилась в голове Фиц-Моэма добрых полстолетия назад, и все те долгие годы терпеливого ожидания, когда будет принят закон об открытии Бюро, старик любовно кроил и перекраивал организационную структуру своего детища.

В этой структуре, безусловно, было и множество недочетов, но в целом замысел Фиц-Моэма оказался вполне выполнимым — настолько выполнимым, что ВЫНАС начал функционировать сразу же после одобрения в ООН законопроекта об его организации. Многочисленные отделы, множество различных внутриведомственных органов, бюджет для которых разработан до мельчайших деталей (начиная от совершенно ничтожных расходов на канцелярские принадлежности для каждого из подразделений и кончая невообразимо огромными суммами, выделяемыми для осуществления таких грандиозных проектов, как преобразование природных условий целых планет Солнечной системы, чтобы сделать их пригодными для колонизации землянами), настолько переплелись между собой, настолько сложными оказались их связи и взаимодействие, что во всей структуре в целом разбирался только один директор.

Уолтон глянул на часы: он опаздывал уже на три минуты. Причиной этой задержки был непредусмотренный разговор с братом. Однако и Ладвиг из ООН не слыл особо пунктуальным человеком, поэтому весьма возможно, что он еще не прибыл.

Услышав шаги в приемной директора, секретарша, охранявшая вход в святая святых ВЫНАСа, отреагировала мгновенно:

— У директора крайне важное совещание, сэр. — Только после этих слов она подняла взгляд на Роя. — О, простите, мистер Уолтон. Проходите, проходите. Мистер Фиц-Моэм ждет вас.

— Мистер Ладвиг уже здесь?

— Да, сэр. Он прибыл примерно десять минут назад.

«Странно», — отметил про себя Уолтон. Насколько он знал, Ладвиг был не тем человеком, который приходит на деловые свидания раньше времени. Еще в годы, предшествовавшие принятию решения об организации Бюро, Уолтону и Фиц-Моэму очень часто приходилось с ним встречаться для согласования самых различных вопросов, и ни разу Ладвиг не появлялся вовремя.

Уолтон недоуменно пожал плечами. Однако если Ладвиг сумел столь радикально изменить свои взгляды и переметнуться из стана решительных противников ВЫНАСа в ряды самых ревностных его сторонников, то, возможно, столь же радикально он мог изменить и свои привычки.

Уолтон вошел в зону, охваченную объективами сканирующей телекамеры, передающей изображение в кабинет Фиц-Моэма, чтобы тот мог оценить своего посетителя, прежде чем решить, принимать его или не принимать. Директор очень осторожно вступал в личные контакты с людьми.

Прошло пять секунд — максимальное время, необходимое директору для принятия решения о посетителе. Однако никаких указаний из кабинета не последовало, и Уолтон благоразумно кашлянул пару раз.

Опять никакого ответа. Уолтон вернулся к столу секретарши, которая в ту минуту что-то диктовала в микрофон диктопринтера. Он подождал, когда она закончит предложение, затем тихонько прикоснулся к ее руке.

— Слушаю, мистер Уолтон?

— Похоже, вышла из строя телекамера перед входом в кабинет шефа. Вызовите, пожалуйста, мистера Фиц-Моэма по интеркому и доложите о том, что я прибыл.

— Хорошо, сэр.

Проворные пальцы секретарши мгновенно нашли нужную кнопку, однако перед тем как доложить о прибытии Уолтона, она замешкалась, затем в недоумении подняла на Роя глаза:

— Директор не отвечает на мой вызов, мистер Уолтон. Он, должно быть, очень занят.

— Но ведь шеф просто обязан ответить. Нажмите кнопку вызова еще раз.

— Простите, сэр, но…

— Вызовите его еще раз!

Секретарша весьма неохотно опять нажала кнопку вызова интеркома, но и на этот раз ответа не последовало. Фиц-Моэм пользовался таким переговорным устройством, которое включает микрофон секретаря только в том случае, если последует сигнал разрешения изнутри кабинета. Уолтон же не запрещал девушкам нарушать его покой и перевел микрофоны в режим постоянного включения, тем самым не обременив себя необходимостью всякий раз отвечать на сигнал вызова из приемной.