Сергей Алексеев - Сборник Сокровища Валькирии. Компиляция. Книги 1-7

— Можно Валерия Николаевича? — попросил он.

— Кто спрашивает? — не сразу ответила трубка.

— Давний его товарищ… Скажите, по Цимлянску знакомы.

— Назовите имя!

— Не могу, — на всякий случай сказал Иван Сергеевич.

— Понимаю… Валерия Николаевича больше нет, — ответил мужчина.

Иван Сергеевич на мгновение потерял дар речи. Потряс головой:

— Его убили?

— Нет… Он покончил с собой…

— Он не мог! — крикнул Иван Сергеевич. — Он был сильным человеком.

На том конце провода ему стали доверять:

— К нему стучали… Выламывали дверь. Не выдержал…

— Ну хоть одну сволочь-то прихватил с собой?!

— Нет… Выстрелил себе в висок…

Иван Сергеевич повесил трубку и неожиданно для себя заплакал прямо здесь, в телефонной будке. Потом опомнился, вытер слёзы и ушёл домой. А дома ощутил, что наливается серой, свинцовой тяжестью. Подвернись сейчас кто под кулак — и пистолета не нужно. Несколько минут он походил у телефона, затем решительно сорвал трубку и набрал номер, указанный в визитной карточке. Ответили почти сразу.

— Я вас приветствую, коллега, — сказал он и положил трубку.

Машина должна завертеться немедленно. Пусть теперь шведы уберут Савельева из «Валькирии» и ждут, когда придёт к ним Иван Сергеевич, чтобы занять освободившееся место. А поскольку он не придёт, то начнётся если не развал фирмы, то приличный кризис власти. Глядишь, нынешним летом им будет не до экспедиции на Урал.

Потом он взял ножницы и перед зеркалом остриг бороду и волосы начисто. Подбородок и щёки выбрил, но с головой повозился: получилось лесенкой, и потому пришлось намыливать и брить под «Котовского». Затем Иван Сергеевич собрал чемодан, обрядился в военную форму и глянул на себя в зеркало. Сам он себя не узнал, но неизвестно, какие фотографии получил «топтун», дежуривший у подъезда. Прежде чем выйти из дома, он зарядил пистолет, загнал патрон в патронник и положил в правый боковой карман кителя — под руку, — хорошо, успел вооружиться у Савельева…

«Топтун» Ивана Сергеевича — молодой парень в куртке и доспехах рок-металлиста — торчал во дворе возле обгоревшей машины, тусовался в одиночку. Значит, где-то на улице возле дома стояла машина сопровождения. Иван Сергеевич набрал номер телефона оперуполномоченного милиции, который приходил по поводу пожара, и сообщил, что один из поджигателей сейчас находится около своей «жертвы», а ещё несколько таких же шныряют по подъездам. Потом он позвонил оператору на пульт, поставил квартиру на охранную сигнализацию и запер дверь. Спустившись в подъезд, Иван Сергеевич стал у двери, поджидая, когда во дворе появится опергруппа. Но вместо неё на большой скорости во двор влетела милицейская машина. Два омоновца в бронежилетах положили «топтуна» на землю, двое других бросились в крайний подъезд. Не медля ни секунды, Иван Сергеевич вышел на улицу и свернул за угол дома. Какой-то драный «Москвич» с водителем торчал у обочины, словно поджидая пассажиров. Пришлось пересечь соседний двор и уйти на другую улицу. Там он сел в автобус и отправился на вокзал.

Русинов проснулся от звука, напоминающего стрекот швейной машинки. Однако пока продирал глаза и соображал, этот звук исчез и из-за окон доносился лишь многоголосый птичий хор. Солнце уже было над лесом, и косые его лучи, пробиваясь сквозь частокол соснового бора, высвечивали голубую холодноватую дымку. Ладонь его так и осталась под щекой Ольги и теперь была бесчувственной и неуправляемой. Он осторожно вытянул её и с трудом согнул пальцы, помассировал, чтобы возобновить приток крови. В это время стрекот вынырнул откуда-то со стороны дороги, и Русинов с удивлением понял, что это дельтаплан, кружащийся над лесом.

— Оля, проснись, — он убрал волосы с её лица. — Над нами парит ангел.

Ольга вскинула голову и прислушалась:

— Прилетел…

А Русинову послышался вздох какой-то неотвратимости — вот и кончилась сказка…

— Он заметил машину, — проронила она, когда дельтаплан промчался где-то над головами. — Надо выйти и показаться. Иначе так и будет летать.

Они вышли на вчерашний пляж у дороги — было ещё знобко, и вокруг на траве сияла крупная роса. Речка ещё больше пополнела, и шум её в утренней тишине казался оглушающим. На сей раз дельтаплан залетал с дороги, и было хорошо видно голову Петра Григорьевича, торчащую из кабины. Русинову показалось, что он собирается садиться прямо на просёлок, однако дельтаплан мягко прошелестел над вершинами сосен, затем прибавил оборотов и потянул вверх. Они махали руками молча, без всякого восторга, Пётр Григорьевич сделал ещё один разворот и, пролетая над головами, что-то прокричал. Русинов неожиданно отметил, что дельтаплан, если смотреть ему вслед, похож на хищную птицу, несущую добычу в когтях…

— Ура! — вдруг закричала Ольга и понеслась навстречу солнцу, встающему над деревьями. — Пока он сообщит папе — у нас полдня впереди!

Она словно забыла о кошмарной ночи, в один миг простив всё ревнивому солнцу. Вода была ледяная, и они лишь умылись да поплескали друг другу на спины. Но и вода больше не вызывала того восторженного чувства, что было вчера. На миг приподнятая солнцем, Ольга вновь опустилась на землю, и её следы на песке стали глубокими и частыми. Она вошла в салон машины, оделась и побрела куда-то вдоль речки — одинокая и самостоятельная.

— Ты куда, Оля? — крикнул он.

Ольга помахала ему рукой и скрылась в лесу. Русинов наскоро оделся и побежал за ней следом. Высокий кипрей мочил колени, хотя уже роса была сбита, и тёмная на белёсом фоне дорожка петляла между деревьев. Он догнал её возле водопада и заступил дорогу.

— Вот погоди, поймает тебя Зямщиц! — пригрозил Русинов.

Она посмотрела ему в глаза — опять ставила диагноз по радужной оболочке глаз! — обошла его и села на влажный от росы камень у водопада.

— Что случилось, Оля? — спросил он, но Ольга не расслышала из-за шума воды, непонимающе помотала головой. Она не хотела разговаривать, и Русинов вдруг ощутил ту самую неотвратимость — вместе с ночью кончилась сказка! Она была ещё рядом, но чужела на глазах и оттого становилась ещё более притягательной и милой. Белая пена кружилась под водопадом и, когда ком её разрастался, рвалась на куски и уносилась мощным — не устоять на ногах — потоком… В полдень на просёлке загудела машина, и рёв её мощного двигателя разрушил последнее, что оставалось, — тишину. Русинов вышел на дорогу. Тяжёлый «МАЗ» с ходу преодолел речку и, истекая водой, остановился на берегу. Из кабины выпрыгнул пожилой, длиннорукий водитель.

— Это ты доктора нашего везёшь? — спросил он Русинова.

— Я везу, — признался он.

— Ну, где она? Пускай в машину садится, — водитель забрался в «МАЗ» и за несколько приёмов лихо развернул его.