Сергей Алексеев - Сборник Сокровища Валькирии. Компиляция. Книги 1-7

— Ты у них документы проверял?

— Я уже говорил… Что увижу преступное — сам приду скажу… Ну и что вам ещё надо? Вы приехали — уехали, а мне тут жить.

— Тарасов, с нами не надо ссориться. С нами надо дружить.

— Ладно, не пугайте! — Глаза у него засверкали. — Уволят? Ну да и хрен с ним, в пожарку уйду!

— Ну смотри, не пожалей потом.

Егерь развернулся и пошёл, в сапогах булькало и на каждом шагу из голенищ выплёскивались фонтанчики воды, а на ссутуленной, обиженной спине подпрыгивал карабин. Я стоял, боясь дыхнуть: удача была редкостная, на понт взял, вывернулся и ещё узнал новость — тут работают скорее всего комитетчики! А за кого он ещё мог принять меня? Работают! И заставляют егерей сотрудничать. А это значит — проводят какую-то долгосрочную операцию, держат под наблюдением обширную территорию Урала. Причин может быть две: отслеживают и задерживают иностранцев, которые сюда забредают, ну или ловят охотников за сокровищами.

А может, сами ищут эти сокровища?…

Он отошёл шагов на тридцать, приостановился и обернулся — я насторожился.

— Тут опять этот появился, — громко и с расстановкой крикнул егерь. — В общем, яти мать.

— Кто появился, Тарасов?

— Да этот, снежный человек. Теперь где-то на Вангыре прячется. Следы видали… А больше пока никого.

И стал спускаться под гору.

Этого ещё не хватало! Тут и снежный человек ходит! Йети! Упёртый, своенравный егерь шутить не любил, да, пожалуй, и не умел.

Когда голова егеря скрылась за грядой, я открыл клапана на лодке и не дожидаясь, когда стравится воздух, побежал в противоположную сторону, подальше от озера. Что если этот принципиальный Тарасов опомнится, проанализирует детали нашего диалога и вернётся кое-что уточнить, например, посмотреть удостоверение?

Забравшись в развалы, откуда хорошо просматривалось озеро, я прождал два часа, однако егерь не вернулся, должно быть, тоже радовался, что отвязался от «комитетчика» и теперь вряд ли сюда сунется.

Получалось, утопленный обоз с золотом ищут много народу, в том числе, и англичане, возможно, потомки тех из команды сопровождения, кто уплыл за море и спасся. И даже снежный человек!

А мне-то чудилось, я один знаю, какая рыбка плавает в Ледяном озере…

Но почему на Ледяном никого нет? Не начался поисковый сезон? Все ждут, когда прогреется вода?… Как только здесь появится первая команда, причём, любая, Редаковские «каркадилы», комитетчики или иностранцы, мне уже из своего логова и выходить будет нельзя. Кто бы здесь ни работал — каждый начнёт хлопотать о собственной безопасности. Наставят постов, секретов, пустят завербованных егерей, и проскочить незамеченным станет очень трудно. Мало того, сразу же обнаружат на воде мой буй на верёвке и начнут рыскать по округе, чтоб устранить конкурента. Так что у меня остаётся немного времени и возможность первому открыть купальный сезон на Ледяном озере.

Ведь за что-то зацепился фал?

Сейчас или никогда! Что же, зря пёр сюда за столько километров акваланг с запасным баллоном? (Вспоминаю его до сих пор, как только начинает болеть спина.)

В тот же день я перетащил снаряжение в распадок, поближе к озеру, но ночевать в логово не пошёл, остался на камнях без костра, а чтобы не замёрзнуть на ветру, надел спортивные тёплые брюки, свитер и обрядился в гидрокостюм. В воде он почти не грел, а на суше, без солнца, холодил будь здоров, к тому же отпотевал изнутри, отчего одежда становилась влажной.

После двух ночи пришлось его снять и развести костёрчик.

Первое погружение я начал после того, как солнце поднялось и начало греть. В последний раз глянул на него и вывалился из привязанной к фалу лодки, как мешок, чуть её не опрокинув. Замысел был прост — спуститься по верёвке ко дну и посмотреть, за что она зацепилась. Где-то на глубине трёх метров повисел немного, чтобы привыкнуть к новым ощущениям и успокоить дыхание. Всё казалось неудобным, рот едва закрывался от загубника и приходилось всё время напрягать мышцы лица, будто камень заглотил, нос драло, гидрокостюм почему-то стал деревянным и едва гнулся — это только в кино красиво, когда аквалангисты как щуки плавают, и хоть бы что. Причём, когда тренировался, всё получалось, и дыхательные клапана казались мягкими, может, чуть-чуть жёстче, чем в противогазе.

Вероятно, от волнения воздуху не хватало, дышал часто, начинала кружиться голова. В какой-то момент стало страшно, и я выскочил на верх, выплюнул загубник. Вставшее солнце расплывалось в мокром стекле маски, мир показался тёплым, притягательным — эх, полежать бы на камушках…

Сначала подумал, это капля пробежала по стеклу, оставив светящийся след, и ещё не привыкнув, проморгался, будто вода текла по глазам — светлячок не исчез. Тогда я протёр стекло, а потом и вовсе снял маску…

На берегу, где когда-то поджидал меня егерь Тарасов, стояла танцующая на камнях. Только на сей раз не танцевала, а призывно махала руками — сюда, сюда…

Сеансы умопомрачения продолжались. Что делать? Игнорировать её или плыть к ней? И наконец спросить, что ей надо. А если она опять поманит и убежит? И вместо неё на берегу окажется неуязвимый рыжий медведь или ещё какая-нибудь призрачная тварь.

— Сейчас! — крикнул я. — Подожди меня там. Я скоро!

Её появление неожиданно вдохновило. Со второй попытки сразу ушёл на глубину метров в девять — выбирал из-под себя верёвку и как бы задавливал себя в глубину. И когда повис передохнуть, вдруг увидел на дне развалы камней. Солнце пробивало толщу воды и высвечивало их, как в аквариуме.

И среди них отчётливо рассмотрел четыре предмета, лежащих на дне вкривь и вкось, совершенно правильной четырёхугольной формы и один кубический — ящики! Первое погружение и такая удача!

Потому что это судьба, я их должен был найти, и никто другой, ибо с детства мечтал поймать валька, золотую рыбку! Все ищут там, где огромная глубина, а обоз лежит на семнадцати метрах недалеко от берега. И баядера, явившаяся вдруг, и теперь ожидающая меня наверху — примета, знак или даже символ удачи!

Или её послали гои остановить меня?

Сдерживая дыхание, забыв о холоде, сжимающим резиной гидрокостюма, я спустился до дна и сначала рассмотрел, за что зацепилась верёвка — это была самая настоящая крестьянская телега, совершенно целая, стоящая на колёсах, словно из неё только что выпрягли коня. И это через столько лет?!

Мешочек с камнем по закону подлости (или счастья?) угодил и заклинился между оглоблей и стальной растяжкой, идущей к оси переднего колеса. Я даже не пытался высвободить его, поскольку в следующий миг увидел ящики сбоку.

Каждый из них был раза в три больше самой телеги!

Полагая, что это увеличивает вода, я отпустил верёвку, и хватаясь за телегу, подплыл к крайнему, уцепился за грань и ощутил под рукой не дерево, а камень. Гладко отёсанные блоки торчали из каменных завалов, напоминая огромные кристаллы, а тот, который я принял за куб, оказался таким же блоком, но поставленным на попа.