Константин Буланов - Война этажерок

Михаил не горел желанием ссориться со всем этим количеством бравых вояк, но и оставлять им свои законные трофеи и естественно, славу, тоже не собирался, потому приказал всей колонне направляться прямо по полю к замершему на нем биплану. Естественно, появление новых действующих лиц не осталось незамеченным, тем более что столь редкого в войсках зверя, как броневик, многие доселе еще и не видели вживую. Подкатив вплотную к аэроплану, до того как новая группа желающих запечатлеть свой образ на фоне трофейной машины займет свои места, колонна замерла и из кабины грузовика выбрался разодетый в щегольскую летную форму без знаков различия Михаил.

- Ты этого сбил? - не крича, но достаточно громко, чтобы слышали все окружающие, поинтересовался он у выглядывающего из кузова Георгия.

- Так точно, Михаил Леонидович! - играя на публику, вытянулся по стойке смирно пилот.

- Молодец! Орел! - солидно кивнул ему Михаил, принявшись уже хозяйским взглядом осматривать аэроплан и австрийских летчиков, в свою очередь с интересом изучающих вновь прибывших.

- А с чего вы решили, господа, что данный аэроплан был сбит вами? - Естественно, тут же нашлись недовольные тем, что появились новые лица, претендующие на факт захвата вражеского аэроплана, и способные отнять уже было примеряемые к груди ордена. К прохаживающимся вокруг подбитого Альбатроса пилотам протолкался лихого вида офицер. - Штабс-капитан Зверев, Александр Николаевич. 121-й Пензенский пехотный полк - пижонски козырнул он.

- Заместитель командира Добровольческого авиационного полка Императорского Всероссийского Аэро-Клуба, пилот-охотник ДубовT Михаил Леонидович, - представился в свою очередь Михаил, даже не пытаясь показать намерения вытянуться по стойке смирно, а лишь лениво козырнув в ответ. - А это один из моих летчиков. Пилот-охотник Янковский. Именно он автор сей замечательной победы одержанной в воздухе. И чтобы не разводить никому не нужные споры, предлагаю сразу проверить, какие повреждения были нанесены данному аэроплану. Судя по тому, что я могу лицезреть несколько десятков пробоин в радиаторе системы охлаждения двигателя и в масляном баке, данный аэроплан был сбит, либо из пулеметов, либо залповой стрельбой полнокровной роты, все бойцы в которой, как один, великолепные стрелки. Ведь больше в аэроплане не наблюдается ни одной пробоины. Ни в крыльях. Ни в фюзеляже. У вас, господин штабс-капитан, в полку имеются пулеметы оснащенные станком для стрельбы по аэропланам?

- Никак нет, - даже слегка растерялся от такого напора Зверев.

- В таком случае, я полагаю, мы должны искренне поздравить вас с обладанием столь отменными стрелками. Это надо же! Сколько там попаданий вы насчитали, Петр Николаевич?

- Ровно сорок три! - тут же отозвался изучавший подбитую машину Нестеров.

- Сорок три попадания в движущуюся со скоростью 100 верст в час мишень, находящуюся к тому же на высоте в полверсты! Причем попадания все, как одно, в наиболее уязвимые места аэроплана! Здесь есть чем гордиться! Не так ли? Не покажете ли мне тех молодцов, что умеют столь точно стрелять? Я бы с превеликим удовольствием взял их к себе хвостовыми стрелками!

Штабс-капитан сначала покраснел, потом побледнел, потом пошел пятнами и, наконец, рявкнул, чтобы к нему доставили отличившихся стрелков. Уже через полминуты перед ним стояли навытяжку трое увальней успевших присвоить всю славу себе.

- Вот это я понимаю! Настоящие богатыри! Истинные воины земли русской! - покивал головой Михаил. - Это надо же, наделать во вражеском аэроплане за какие-то полминуты сорок три пробоины! Из винтовки Мосина! Орлы! Нет! Беркуты! Ну, так как, дорогие мои, будем сознаваться?

- В чем вашбродь? - вступил в разговор, по-видимому, самый смелый. Или самый наглый.

- Как в чем? - показательно опешил Михаил. - Откуда у вас, голуби сизокрылые, такие таланты в стрельбе! Я бы сказал - это настоящая ювелирная работа! - он махнул рукой в сторону поврежденного аэроплана. - Даже более того! Натуральное волшебство! Как же у вас получилось, имея боевую скорострельность в 10 выстрелов в минуту, произвести, как минимум, сорок три на троих и все буквально в одну точку?

- Быстро стреляли, вашбродь! - вытянулся еще больше все тот же солдат. - Целились и стреляли!

- Мне бы так! - покачал в восхищении головой Михаил. - Может, покажите? Во-о-он там дерево, как раз в полуверсте стоит. Видите, береза раздвоенная? Продемонстрируйте нам свои восхитительные способности. Уважьте старика.

Вполне ожидаемо, вся бравада с лиц стрелков мгновенно сползла, оставив лишь легкое недоумение и обиду. Мгновенно поняв по лицам подчиненных, что те наврали с три короба, штабс-капитан так зыркнул на них, что солдаты мгновенно побледнели. Дабы не продолжать этот спектакль, он под конец поинтересовался совсем вялым голосом.

- Вы хоть раз в аэроплан стреляли?

- Стреляли, вашбродь. Разок, - промямлил все тот же солдат, уперев взгляд в землю.

- Ну-ну, - очень многообещающим тоном закончил разговор штабс-капитан. - Свободны!

От командирского рыка бойцов, как ветром сдуло. Сам же Зверев принес извинения за своих солдат, польстившихся на присвоение себе чужих заслуг, и первым из собравшихся пожал руку истинному победителю. Вслед за ним к зардевшемуся от посыпавшихся поздравлений Янковскому выстроилась целая очередь, которая вскоре вновь вернулась к аэроплану и, прервавшаяся было фотосессия, возобновилась с новой силой. А в качестве фона к подбитому аэроплану добавился броневик, что лишь придало еще больше мужественности и брутальности будущим фотографиям.

В результате, трофей удалось забрать лишь через полтора часа, и то по той простой причине, что у фотографа закончились все материалы, а за новыми надо было ехать чуть ли не за две сотни километров. Австрийских летчиков, слегка пришибленных, но безмерно радостных, что удалось выжить, Михаил с барского плеча презентовал пехотинцам, предварительно вызнав у них все, что было возможно по тонкостям управления и обслуживания их аэроплана, а также о месте дислокации их 11-й авиационной роты. Как итог, все расстались довольные друг другом, обещая на прощание дружить полками.

Первоначально, притащенный на аэродром трофей вызвал настоящий ажиотаж. Все пилоты и механики один за другим облазили немецкий Альбатрос DD, являвшийся лучшей машиной Императорских и Королевских Воздушных войск Австро-Венгрии, но неизменно уходили от него с презрительной ухмылкой на лице, столь отсталой им казалась конструкция, как планера, так и двигателя, по сравнению с их боевыми машинами. Михаил и так знал это, но вот покопаться в двигателе их конструкторскому отделу никак не помешало бы, да и пофорсить перед публикой первым сбитым аэропланом, было очень даже полезно.