Константин Буланов - Война этажерок

Пусть машина и оказалась подбита, а весь экипаж неплохо так приложился головами, ни боевое отделение, ни башня, не пострадали, так что разглядевший позицию немецких орудий Матвей, поспешил повернуть в ее сторону башню и открыть ответный огонь. Правда, с местью он немного запоздал - сверху на немецкую батарею уже заходила как раз подошедшая четверка У-2Б. И, судя по взлетевшим в воздух обломкам, а также густым дымам и продолжающимся после налета подрывам, авиаторы смогли поразить не только часть орудий, но и несколько зарядных ящиков. Впрочем, лицезрение успехов летчиков не позволило ему замешкаться. Один за другим он принялся посылать осколочные снаряды в наблюдаемые через оптический прицел орудия, выпустив в общем итоге более двух дюжин 37-мм гранат. Да и уцелевший броневик не остался в стороне, активно участвуя в расстреле столь досадившей отряду батарее. Но вылезти наружу Мохов отважился лишь после грандиозной свалки устроенной подоспевшей пехотой на позициях немцев. Он сколько мог вел огонь на подавление, пока батальон рвался к вражеским окопам, а после мог только наблюдать за столкновением в штыковой атаке сотен озверевших людей. Возможно, можно было бы обойтись и без этой безумной атаки, просто вытеснив немцев сосредоточенным огнем. Но даже на начало прорыва редкий счастливчик мог похвастать наличием хотя бы двух десятков патронов. Что уж было говорить про их запасы сейчас. Скорее всего, командующие батальонами офицеры и бросили солдат в штыковую, что стрелять было более нечем.

Вот уж действительно, правы были его работодатели, говоря, что броня броней, но без должного взаимодействия с пехотой и артиллерией, даже столь грозная машина, как БА-3, может превратиться в довольно легкую мишень. И сейчас ему воочию приходилось лицезреть всю правдивость тех суждений, параллельно оценивая масштаб катастрофы. На его броневике нечего было и мечтать переставить одно из задних колес вперед, чтобы продолжить движение. Попросту переставлять было некуда! Всю переднюю балку вместе с рессорами вырвало напрочь, как и радиатор. Потому здесь мог помочь только капитальный ремонт и желательно в заводских условиях. На перевернувшемся броневике взрывом полностью оторвало заднюю ось и разбило рессоры. Также отказался подавать признаки жизни заглохший двигатель. Но и без последнего было ясно, что далее машина своим ходом не пойдет.

В принципе, после такого технику требовалось бросать и продолжать отступление, предварительно каким-то образом спихнув с дороги перегородивший ее командирский БА-3, но Матвей Николаевич прекрасно знал, сколько стоила каждая из этих машин, и сколько их вообще было построено, а потому просто не мог махнуть на подранков рукой. Не тогда, когда до своих оставалось пройти всего каких-то четыре километра. И, тем не менее - пришлось. Позади двигалась целая дивизия, и любая заминка могла привести к ее гибели. Потому с помощью подтянувшейся следом пехоты и уцелевших броневиков удалось оттащить его машину к тому же оврагу, где уже покоился один БА-3 и завалить его туда же, предварительно сняв пулеметы и забрав личные вещи. Еще оставалась надежда, что немцев удастся отогнать, и тогда можно было надеяться на возврат этой техники в строй. Конечно, после капитального ремонта. Но червячок сомнений все же грыз изнутри, что ушлые немцы не упустят случая поскорее вывезти попавшие в их руки образцы новейшего оружия. А на то, чтобы забросать весь овраг землей, чтобы скрыть лежащие в нем броневики, тоже не приходилось мечтать - ни времени, ни сил, на подобное не имелось. Потому оставалось лишь разместиться каким-то образом в двух оставшихся БА-3 и продолжить свой нелегкий путь.

Но как будто этого было мало - по продолжившей движение группе прорыва уже спустя пять минут пронеслась волна стали и огня, сметая людей с дороги десятками. Первый же залп четырех 105-мм гаубиц унес более трех десятков жизней, а остальная часть отряда тут же порскнула в разные стороны, превращаясь в неуправляемое стадо. Тяжелые снаряды бьющей с закрытой позиции гаубичной батареи еще пять раз накрыли небольшой участок дороги, после чего сместились куда-то севернее, как раз туда, где двигался головной полк 8-й дивизии. И поделать с этим что-либо не представлялось возможным, так как в небе не осталось ни одного аэроплана, а немецкие артиллеристы работали издалека. Не то, чтобы очень издалека, но имеющимися в отряде прорыва силами достать их не представлялось возможным. Да и вообще после данного налета этот самый отряд еще не менее четверти часа пришлось собирать вновь, вытаскивая людей из тех укрытий, в которые они успели забиться.

Неизвестно что бы смогла сотворить эта батарея с тянущейся по дороге вереницей повозок и плотными колоннами пехоты, но вернувшаяся после пополнения боекомплекта вторая четверка У-2Б тут же навалилась на нее, заставив замолкнуть минут на десять, а после один из бипланов навел на уцелевшие орудия, пополнившие боекомплект штурмовики, что не успокоились, пока не покрошили из пулеметов всех принявшихся разбегаться в стороны артиллеристов. Но к тому моменту взять свою кровавую дань с русской армии они уже успели, накрыв колонну 30-го пехотного полка.

Путь, проложенный отрядом прорыва и продвигавшимся вслед за ним полком, наглядно показывал, что каждый километр давался отнюдь нелегко. Двигавшийся вместе с арьергардом генерал-лейтенант то и дело провожал тяжелым взглядом десятки лежащих вдоль дороги и на ближайших полях тел русских солдат, убирать которые было попросту некому и некогда. Армии практически не было дела до мертвых даже во время наступления, что уж было говорить теперь! А судя по доносящимся спереди приглушенным расстоянием рокотам артиллерийской канонады, ему еще только предстояло увидеть реальную цену этого прорыва. Конечно, доставалось не только ушедшему вперед отряду, но и остальным. То и дело из рощ, лесов и с холмов раздавались винтовочные выстрелы, выбивавшие из строя очередного солдата или лошадь. Таких старались тут же оттащить в сторонку, чтобы не мешались под ногами остальным, порой даже не проверяя, жив человек или нет. С лошадьми же бросали и повозки, включая те, в которых перевозили раненых, оставляя последних на произвол судьбы, если не было возможности тянуть их дальше.

И так паршивое настроение испортил вид свежих огромных воронок от тяжелых снарядов и валяющегося недалеко от одной из них колеса бронеавтомобиля. Оценив размер воронки, он предположил, что один из броневиков разорвало на части прямым попаданием, но кроме колеса и какой-то изогнутой железки лежащей несколько в стороне, прочих обломков, которые, несомненно, должны были остаться, обнаружить не удалось, что позволяло надеяться на лучшее. Впрочем, надежда, как появилась, так и завяла, стоило взгляду пройтись по ближайшему оврагу, в котором обнаружились аж две разбитые боевые машины. Две машины. Две машины из четырех. Невысокая цена для спасения его дивизии, но, несомненно, тяжелая потеря для броневзвода. Впрочем, опускать руки совершенно не следовало. Впереди все еще продолжали стрелять, в том числе и из орудий, так что, не смотря на потери, шанс вывести из окружения основные силы все еще оставался весьма высоким.