Роберт Янг - Последний Иггдрасиль: Фантастические произведения

— Том? — раздался в ухе голос индейца. — Том, ты где?

Стронг тронул языком передатчик.

— Здесь, где же еще?

— Мы уж думали, решил за пивком сбегать.

Он снова превратился в машину, срезанные ветви и части ствола двинулись одна за другой на лесопилку. Однако полностью отогнать мысли от странного домика не удалось, а когда два последних надреза отделили кусок ствола с деревянным артефактом, пораженные зрители наверху и в зале столовой раскрыли рты.

— Том, ты что, строиться решил? — фыркнула Мэтьюз.

— Это птичий домик, — объяснил Стронг.

— Так и есть, — согласился Синее Небо.

— Ни хрена себе, — усмехнулся Пик, — чего только не придумают эти чокнутые друиды. Они что, и с птицами того?

Щели между огромными буграми коры были неровными, оставляя достаточно опоры для рук и ног, так что Стронг в конце концов понял, как именно аборигены взбирались на дерево. Привязал на пояс конец веревки, и карабкайся куда хочешь без всякого страха упасть.

«Мотылек» в небе давно исчез. Очевидно, Мэри Джейн уже наснимала много больше, чем требовалось. Тягач вернулся с лесопилки в последний раз с водой для мытья и ужином. Солонина с тушеной капустой, холодный чай, мороженое и яблочный пирог. Стронг жевал механически, едва ощущая вкус. Покончив с едой, он решил попробовать лазать по стволу, как аборигены. Смотал седельную веревку, повесил на плечо и стал спускаться, цепляясь за края бугров внутри огромной впадины. Получалось на удивление хорошо, и никаких сомнений, что именно так передвигались по дереву квантектили, не осталось. Почему-то они никак не выходили из головы — наверное, чтобы вытеснить мысли о дриаде, реальность которой к концу долгого рабочего дня стала размываться. Добравшись до основания огромной ветви, Стронг обнаружил, что щель уходит все глубже под кору, и до конца ее невозможно дотянуться. Протиснувшись дальше в узкий проход, он ощутил под ногами гладкий пол.

Сидя в номере гостиницы, Мэри Джейн просматривала отснятые метры, которые стали для нее записями Тома, а не дерева. Кое-где лицо получилось во весь кадр, и тогда она замечала тонкий шелк его редеющих волос и мечтательный взгляд светло-карих глаз. Бородка день ото дня становилась все гуще, оставаясь такой же шелковой, как и волосы. Нет, совсем не Генри Торо. Скорее, нищий поэт без стихов — робкий и чувствительный, когда-то влюбленный в нее. Утешитель, ниспосланный свыше, чтобы возродить для нее духовные ценности, которые она отвергла. Только как она могла тогда знать?

Место действия: переполненный танцзал в Одуванчик-сити. Длинноногая черноволосая девушка и лысеющий мужчина танцуют.

Он: «Меня зовут Том. Томас Стронг».

Она: «Зачем нам представляться друг другу?»

Он: «Я понимаю, просто очень хочется узнать, как вас зовут».

Она: «Мэри Джейн».

Он: «А дальше?»

Она: «Мэри Джейн, и все. Раньше была Мэри Янус, потом надоело».

Он: «Вы не с Одуванчика?»

Она: «Родилась на матушке Земле».

Он: «И я тоже! А… конечно, это не мое дело… но чем вы тут занимаетесь?»

Она: «Голографической съемкой. Я сетевая журналистка».

Он: «А кого снимаете?»

Она: «Не кого, а что. Большую бездну, каскад Тилингуит в долине Водопадов, Пунктирный хребет… Готовлю материалы для туристских каталогов».

Он: «А я лесоруб».

Она: «Рада за вас».

Он: «Очень приятно познакомиться с такой девушкой, как вы, Мэри Джейн. Вы… вы даже не представляете, как я рад».

Она: «Ну почему же… хорошо представляю. Мне часто попадаются одинокие путники, изнемогающие от жажды в пустыне».

Он: «Да я не в том смысле…»

Она: «В каком же?»

Он: «Я хотел сказать, что… в том смысле, что мне нужна была такая, как вы».

Она: «А я о чем?»

Он: «Я в смысле… может, сходим куда-нибудь вместе?»

Она: «Может, и сходим… когда-нибудь».

Он: «Я серьезно, Мэри Джейн».

Она: «Не надо серьезно, все равно толку не будет».

Он: «Не надо так…»

Она: «Черт, ты даже просить как следует не умеешь!»

Нет, не могла она тогда знать.

Хорошо, что день почти закончился, но она все-таки успела просмотреть записи. Утро началось плохо, похмелье от вчерашних Магеллановых Облаков смешивалось с оборванными щупальцами все того же сна, от которого она очнулась рывком. Рассерженная, что Пик не явился в бар, она решила спать одна, послав подальше воспрянувшего было духом Джерри и не обращая внимания на просящий взгляд Джонни-Боя.

Само собой, с таким началом и день не мог обещать ничего хорошего. Проблемы с голокамерами, проблемы с подключением питания — то одно, то другое. Кадры получились отвратные, хотя некоторые и годились. Например, где Том забивал в дерево нагель, а затем шел по ветви, широкой, как мост… или вот эти, где отделяется огромная масса листвы, и водопад крошечных алых лепестков рушится с неба на деревню. Мэри Джейн слегка приободрилась, но затем в памяти снова всплыл сон. Ноги топтали луг, усыпанный цветами, перед глазами вздымалась страшная гора. На экране крупным планом застыл лик «Спасителя», Том смотрел в упор. Мэри Джейн отключила запись и кинулась к окну. Распахнула створки, вгляделась в кровли домов и дворики с играющими в песочницах детьми. В ближайшей крыше, гладкой, без черепицы, зияла неровная дыра. «Всюду гниль… и во мне тоже, — мелькнула мысль. — Весь мир гниет, и планеты, и звезды, и галактики. Одна гниль, куда ни глянь».

Темное пятно на стене все расползалось, и начало захватывать изящные ступеньки заднего крыльца. Дверь уже висела на одной деревянной петле. Вестермайер стоял в тени, падавшей от соседнего дома, и беспомощно смотрел, как косые лучи вечернего солнца пытаются прогреть умирающую древесину. Жена, обратившая его внимание на новые повреждения, едва он вернулся, стояла рядом.

— Вот только сегодня заметила, — вздохнула она.

— Но почему именно у нас? — возмущался он. — Почему не у соседей?

— Не только у нас, ты же знаешь… Таких полно в деревне.

Он ткнул пальцем в гниль, погрузив его почти до половины. К горлу подступил тошнотворный комок.

Ну конечно, он знал, потому, собственно, и поддержал общее решение снести Большое дерево. Когда пришло первое сообщение о гнили на одном из окраинных домов, в голове тут же мелькнуло страшное слово: «Чума!» У ботаников была маленькая лаборатория в Гелиспорте, и образцы гнили немедленно послали туда. Загадочная болезнь, уничтожившая другие поселки и деревья, оставалась гипотетической, так что специалисты не искали что-то определенное, зато обнаружили местную разновидность микроскопических грибков-сапрофитов, питающихся мертвой древесиной. Один эксперт отправился с Вестермайером в Пристволье и, осмотрев дом, вынес вердикт, который и стал дереву смертным приговором: «Избыточная влажность и тень — вот ваши враги, из-за них гниют дома». К тому времени гниль уже распространилась и на некоторые другие. Тогда председатель кооператива промолчал, но от него почти ничего и не требовалось. Жнецы были не прочь избавиться от дерева еще с первой осени, когда весь поселок засыпало облетевшими листьями. Теперь оставалось лишь бросить новую искру, и Вестермайер не преминул это сделать.