Роберт Янг - Последний Иггдрасиль: Фантастические произведения

Перебираю волосы Пэт и спрашиваю:

— Настоящие?

— Тебе какое дело?

— Такое. Настоящие или нет?

На отцовской машине мы едем смотреть кино под открытым небом, потом останавливаемся на отвесном берегу у озера.

— Да, настоящие.

— У тебя прекрасные волосы. Зачем прятать их под париками?

— Для разнообразия и шарма. Чарли гребет деньги лопатой, и все благодаря мне.

— Спорим, все клиенты зовут тебя на свидание?

— Прямо как ты.

— Точно.

— Многие зовут. — Пэт обращает ко мне лицо, залитое звездным светом, его отблеск отражается в глазах. — Но ты единственный, кому я не отказала.

— Потому что я с Марса?

— Возможно.

— Ты тоже, отчасти.

— Поэтому ты меня пригласил?

— В некотором роде.

Мы целуемся, ощущаю звездный свет на ее губах. Достаю из багажника одеяло и стелю на землю. Мы ложимся.

Внизу тихо плещутся волны, все вокруг в сиянии звезд.

— Это действительно мои волосы, — шепчет Пэт.

Гадаю, куда подевался мой холод. И отчужденность. Нет, отчужденность на месте. В моих объятиях чужая.

Мужчина, женщина, озеро, звездный свет. И Марс — там, высоко-высоко. Мужчина и женщина. Занимаются любовью.

— Джуди вчера звонила. — Мать переворачивает на сковороде бекон. — Такая приятная девушка.

— Мам, мне глазунью с одним желтком.

— У них будет барбекю. Дети очень на тебя рассчитывают.

Карл, Кевин и Сьюзан. Соевые гамбургеры и синтезированные хот-доги. Может, вареная кукуруза. Все это часть незыблемой замысловатой схемы. Работа, жена, дети, пенсия. Торжество среднего класса. Схема меняется лишь с наступлением войны, да и то ненадолго. Бог сотворил Землю для среднего класса.

А для кого Он сотворил Марс?

Вместо барбекю иду к Большому Чарли. После смены Пэт приглашает к себе. По дороге рассказываю про заявление и заключаю: «Меня обязаны принять».

— Ради этого ты летал на Марс?

— И ради этого тоже. Колледж мне не светил — высшее образование среднему классу не по карману. Остается госслужба. Единственная проблема — слишком много кандидатов. Вот и приходится лезть через окно.

— А в отпуск будешь красить стены?

— Разумеется.

Мы сидим на кровати.

— Наверное, я чересчур цинична. Просто когда раздеваешься, мир обнажается в ответ.

— Это твои настоящие волосы?

— Ты же знаешь, что нет.

Пэт снимает парик, трясет головой — мягкие каштановые кудри рассыпаются по плечам. Мы целуемся, холодность ушла безвозвратно.

— Экзамен завтра в девять утра, — объявляет отец. — На цокольном этаже.

— Джуди опять звонила, — добавляет мать. — Приглашает на ужин. Ее родители вернулись, хотят познакомиться. Ах да, еще звонили из бюро по колонизации. Просили перезвонить.

Набираю номер. Оказывается, им не хватает людей. Интересуются: может, я передумал. Отвечаю:

— Черта с два!

Ужинаю с родителями Джуди. Они — точная копия моих. В честь такого случая мать подает отбивные из настоящей свинины. Джуди испекла яблочный пирог. Детям достается по два кусочка. Мне один. Пирог очень вкусный. В какой-то момент картинка словно замирает. Джуди, родители, дети превращаются в мрамор. Меня окружают статуи. Я единственный живой за столом. Видение исчезает, передо мной вновь среднестатистические американцы, с аппетитом уплетающие пирог.

Джуди моет посуду, потом устраиваемся с ней на крыльце.

— Слышала, завтра экзамен.

— Да.

— Твоя мама говорит, ты участвуешь. Удачи.

— Нет, я лечу обратно.

Пауза. Джуди сосредоточенно катает камешек носком туфли. Наконец:

— Этого следовало ожидать.

Я молчу. А что сказать?

— Там настолько хорошо?

— Поначалу думал, что плохо, но, похоже, ошибался.

Прощаюсь с ее родителями, детьми. Мальчики явно напуганы. Целую Сьюзан и не ощущаю холодности. Малышка еще знает, что она с Земли.

Прощаюсь с домашними. Отец говорит, что понимает. На самом деле нет. Мать плачет. Они уже все за меня решили. Приезжают дядя и тетя. Жму руку дяде, целую тетю. Дядя украдкой косится на меня. Прикидывает, не сумасшедший ли я.

Захожу попрощаться к Пэт. Она выходит из-за стойки.

— Я тоже еду. Если возьмут.

— Возьмут.

Дома она укладывает вещи и вдруг заявляет:

— Если что, мы свободные люди, ничего друг другу не должны.

— А если я хочу наоборот?

— Как скажешь.

— Зачем ты летишь?

— Обрести дом.

— Марс тоже обнажится, рано или поздно.

— Нет, если не разденусь первой.

Шаттл взмывает ввысь. Любуюсь ее лицом в звездном свете. Сквозь правильные черты проступает сила и решительность. Из Пэт получится отличная марсианка. Среди добровольцев замечаю знакомых. Мы вместе возводили комплекс под марсианскими лунами. Марсиане летят домой.

Алонсо Шепард, начальник бюро геологоразведки, внес последние данные по Девкалиону, сунул документ в папку с пометкой «Д» и через стол передал секретарше.

— Подшейте, и пора по домам, мисс Фромм. Уже почти полночь.

Мисс Фромм была марсианкой — точнее, представительницей первого поколения рожденных на Марсе, и потому считала себя местной. Шепард, проведший на планете меньше года, считал себя чужаком.

Впрочем, чужачкой казалась и мисс Фромм вопреки ее марсианскому происхождению. Наблюдая, как она убирает папку в специальный ящик, он сравнивал ее с утонченными женщинами, обитавшими на Марсе тысячи лет назад, в период расцвета цивилизации, с женщинами, чей образ увековечен на картинах, висящих в марсианском зале музея искусств «Метрополитен». Высокая, аппетитная, по собственному заявлению «настоящая секс-машина», мисс Фромм страшно тяготилась сравнением с древними марсианками, чем доставляла Шепарду невероятное наслаждение. Сколько бы он ни пытался взрастить марсианские виноградники, те никогда не будут плодоносить из-за лисичек, вроде мисс Фромм, подрывающих корни.

Пристроив папку, секретарша вернулась за стол, уставленный электронными самописцами. На лице, несмотря на поздний час, ни тени усталости. Темные блестящие волосы, как всегда, аккуратно причесаны, серые глаза лучатся энергией и задором, на щеках — легкий румянец, свидетельствующий об отменном здоровье.

— Подать вам пальто, мистер Шепард? Видок у вас какой-то неважный.

Он только фыркнул. Еще не хватало, чтобы с ним нянчились, тем более мисс Фромм. Погасив в кабинете свет, он нагнал секретаршу у лифта. Они молча спустились на первый этаж геологического бюро Эдома I и вышли в безлюдную ночь.

На улице Шепард растерялся. Впервые они с мисс Фромм заработались допоздна. Впервые очутились тет-а-тет за порогом. Предложить проводить ее или не стоит? В Эдоме I не было разгула преступности, но час поздний, есть риск нарваться на пьяных.