Питер Гамильтон - По ту сторону снов

– Клоны? Она клонировала себя?

– Не знаю, – сказал Найджел, и плечи его поникли, когда он признал свое поражение. – Я абсолютно ничего здесь не понимаю.

Путешественники разбили лагерь в полукилометре от горы экзоподов. Фергюс и Рассел, как могли, расчистили участок от рассыпающихся тел, подняв в процессе неприятное облако песчаной пыли. Стоило им закончить, Кайсандра с радостью занялась установкой тента и палаток. Это были привычные и полезные действия, в которые она могла погрузиться и отвлечься.

Девушка поила свою лошадь, когда Найджел и Фергюс одновременно посмотрели вверх. Их быстрое нервное движение встревожило ее – но что поделать, все были на нервах. Юз-дубль сообщил ей: один из сенсорных модулей Найджела посылает предупреждение вместе с потоком свежих данных. В ее экзообзоре появились результаты, но, хоть юз-дубль и преподнес их в виде аккуратных таблиц, для Кайсандры они оставались непонятными.

– Что случилось? – спросила она.

– Локализованные флуктуации квантового поля, – ответил Найджел. – Пик миновал. Все вернулось к прежнему состоянию.

– А, ну да.

Его небрежный уверенный ответ был смутно обнадеживающим после многих дней неуверенности. Сам факт ответа. Другое дело – его точный смысл. Имплантированная память о физике мало чем помогла Кайсандре. Что-то невнятное о квантовых полях, лежащих в основе пространства-времени, и справочные коды для установки дальнейших имплантатов памяти.

– Часто ли такое происходит?

– Никогда. Во всяком случае, во Вселенной снаружи. А в Бездне… кто знает?

И тут раздался звук – глухой лязг и постукивание. Кайсандра подпрыгнула на месте. Пустыня была лишена звуков с того момента, как они начали путешествие по ней. Звук здесь казался чуждым. Шокирующим.

Все замерли на месте, оглядываясь вокруг и пытаясь определить источник шума. Кайсандра поняла, что он исходит от горы экзоподов – откуда-то с высокой точки, насколько она могла судить. Лязг и стук продолжались еще несколько мгновений, затем прекратились.

– Кто шумел? – с тревогой спросила Мадлен. – Чудовище, да?

– Никаких чудовищ, – сказал Найджел. – Я бы сказал, это сдвинулись экзоподы. Судя по звуку, именно так.

– Приземлился еще один? – спросила Кайсандра. Она изучала вершину холма, пытаясь инфракрасным зрением найти экзопод, температура которого отличалась бы от всех остальных. Машины оставались упрямо идентичными.

– Таких совпадений не бывает, – сказал Найджел. – Что бы ни вызвало квантовые флуктуации, оно же сдвинуло экзоподы.

– Чудовище, – в ужасе простонала Мадлен. – Оно идет за нами.

– Послушайте, все вы, – с напором сказал Найджел. – Здесь нет чудовищ. Этим мумиям, всему, попавшемуся нам сегодня на пути, уже три тысячи лет. Неважно, что здесь случилось. Оно случилось тогда. Сегодня, здесь, сейчас вы в полной безопасности.

Чем бы ни был тот звук, он не повторился. Все вернулись к установке палаток. Пока отряд работал, Кайсандра сканировала пространство вокруг экстравзглядом и инфракрасным зрением, желая удостовериться, что никто не таится в темноте. Так, на всякий случай.

Как только палатка была поставлена, Кайсандра забралась внутрь, сняла пустынную одежду и скользнула в мешковатую белую рубашку. Вошел Найджел и размотал свой тюрбан, но не стал снимать остальную часть покрытого песком одеяния.

– Что теперь? – спросила Кайсандра, усевшись на матрасе и обхватив руками колени.

– Ждем рассвета. При всех усовершенствованных чувствах, которыми я обладаю, ирония заключается в том, что мне нужно отчетливо видеть картину – только тогда я могу правильно оценивать вещи.

– А когда рассветет?

– Мы с Фергюсом займемся детальным исследованием экзоподов. Их там более миллиона, нафаршированных прочными компонентами. Существует большая вероятность того, что какие-то процессоры и блоки памяти могли сохранить информацию, особенно те, которые не были разбиты. И я видел много хранилищ памяти среди тел. Должны найтись файлы, к которым я смогу получить доступ и загрузить их в свою ячейку памяти.

Кайсандре удалось растянуть губы в слабой улыбке.

– Мне так страшно, – призналась она, снова на грани слез. – Что-то убило эту женщину. Ее всю. Всех ее.

– Здесь кроется огромная загадка, – сказал Найджел. – Почему тел так много? Ни у кого нет столько клонов. Это безумие. Что бы с ней ни случилось, оно было явно чем-то пострашнее чудовища.

– А нам оно не грозит? – спросила Кайсандра, ненавидя себя за то, как жалко прозвучал ее голос.

– Нет. – Найджел ободряюще усмехнулся, присаживаясь на корточки рядом с ее матрасом. Я сказал правду: мы в полной безопасности. Пожалуй, сейчас самое время рассказать тебе подробности. Видишь ли, люди на Кверенции узнали кое-что еще о Бездне. Совершенно удивительное.

– Что же?

– Здесь можно совершить нечто вроде путешествия во времени.

Пояснение Найджела ничуть не обрадовало Кайсандру. Она чуть мозг не сломала, пытаясь понять значение сказанных им слов.

– Путешествие во времени?

– Да. Перемещение в прошлое.

– В Бездне можно путешествовать во времени?

– Да. Если ты знаешь, как это делается, и если твой разум достаточно силен. Я попробовал в тот самый день, когда приземлился здесь. У меня получилось. Трюк требует адской концентрации, и я смог вернуться только на пару часов. Но я вернулся в прошлое. Мои первые две встречи с парнями Мамаши Улвен в отеле «Хевлин» прошли не очень хорошо. Но на третий раз я уже знал, что именно не сработает, и больше не пытался договориться с ними, а просто применил принуждение. Ну и… ну и вот. Видишь, если что-то пойдет катастрофически неправильно, мы отправимся в прошлое и избежим опасности.

– Нет, – сказала Кайсандра. – Ты говоришь это только из желания меня успокоить. Я тебе не верю. Но все равно спасибо.

– Послушай меня. Снаружи, в реальной Вселенной, время – односторонний поток. Мы научились управлять этим потоком в червоточине, замедлять его, если хотим сделать относительный скачок вперед, – но вернуться назад невозможно. Без вариантов. Но Бездна – она другая. Помнишь, я говорил тебе, что Бездна состоит из множества слоев?

– Да.

– Слой, где мы физически существуем, только один из них. Ядро, где, как ты мне рассказывала, души после смерти вечно живут во славе, – это другой слой. И есть еще два очень важных слоя: слой памяти и слой творения. Слой памяти хранит все: нас, наши мысли, атомную структуру наших тел. И слой творения, который может взять версию любого человека из любого момента его жизни и воплотить ее физически.

– И я могу попасть в прошлое? – недоверчиво спросила она. – То есть я могла бы вернуться и помешать папе отправиться на зачистку?