Питер Гамильтон - По ту сторону снов

Когда Бетаньева и Хавьер покинули паром, солнце уже висело над самым горизонтом, словно собираясь погрузиться в реку. Длинные золотисто-розовые блики играли на воде, а воздух окрасился в медные тона. Бетаньева и Хавьер с тревогой огляделись. Хаос здесь был почти таким же ужасным, как и тот, что они оставили на противоположном берегу, только масштабы меньше.

– Есть идеи? – спросила Бетаньева.

– Ну, теперь, когда мост Голфорд разрушен, Кулену придется найти лодку или лошадь.

– Он умеет ездить верхом?

– Понятия не имею. Я никогда не видел его верхом на лошади, но это ничего не значит.

Хавьер почувствовал, как его желудок напрягся, когда он высказал вслух это признание. «Что я на самом деле знаю о нем? Я думал, будто знаю все».

– Я тоже не видела его верхом, – сказала Бетаньева. – В любом случае, если он отправится на лошади, нам его не найти. Остается лодка.

Они посмотрели на реку. Сейчас здесь в основном были пришвартованы паромы и небольшие лодки, которые только что получили огромные деньги за перевозку отчаявшихся людей. У причалов стояли только два крупных океанских грузовых корабля, оба со сложенными парусами. Толпы людей на причалах яростно соревновались, кто даст больше денег и получит место на корабле.

– Они не отчалят сегодня вечером, – сделала вывод Бетаньева.

Еще несколько судов, в основном баржи, похоже, собирались отправиться на другой берег Кольбала. Она снова окинула взглядом дома Виллсдена. Местность здесь была ровной, в отличие от Варлана, но все равно не удавалось рассмотреть ничего за пределами города. Бетаньева прищурилась, пытаясь прочитать указатели на столбах у начала дорог, ведущих прочь от реки.

– Если он просто хотел уехать из города, – медленно произнесла она, думая вслух, – он бы мог взять кэб или воспользоваться одной из местных железнодорожных линий, на которых мы не устраивали диверсий. Но он переправился через реку. Значит, он хочет попасть в какой-то определенный пункт назначения в южном направлении.

– Ага. Ну и что?

– Янрис сказал, он видел Кайсандру в фургоне на бульваре Уолтона. Группа повозок направлялась на юг.

– Думаешь, они тоже переправились через Кольбал?

– И вскоре после этого мост Голфорд был взорван.

– Но, когда это произошло, Кулен находился в здании Национального совета, – возразил Хавьер.

– Вот именно. Так что он застрял здесь, если только… Ты же сейчас отвечаешь за железные дороги, верно?

– Ну, типа того.

– Вам удалось национализировать Южную городскую линию?

– Да. Вчера мои люди заняли их конторы. Я собирался в ближайшее время побывать там.

– Они взорвали только мост Голфорд, – сказала Бетаньева. – Мы планировали вывести из строя три моста к югу от реки. Ты можешь телепнуть своим и узнать, какие железнодорожные линии за пределами города функционируют?

– Конечно.

Ответ пришел через минуту.

– Две линии местного значения, – сказал Хавьер с закрытыми глазами, получая телепатему. – Станции Балком и Скотдейл, направления на восток и на запад.

– Хорошо, а теперь выясни, идет ли одна из этих дорог через Голфорд. Они соединяются с главной дорогой к югу отсюда?

Усталое лицо Хавьера расплылось в медленной улыбке.

– Уракус, ну ты и голова! Дорога от станции Балком через пятьдесят миль разделяется, и один путь идет на юг. Он соединяется с главной южной линией в Фосбери.

– Когда следующий поезд? – спросила Бетаньева.

– Через двадцать три минуты.

Станция Балком была небольшой: две платформы, обе под примитивными деревянными навесами, и каменная будка кассы. Типичная железнодорожная станция в приятной части города. Бледно-желтые цветы лиан, которые густо заплели внешнюю стену билетной кассы, наполняли воздух сладким ароматом. Когда Бетаньева и Хавьер добрались до станции, касса не работала, и окна прятались за прочными ставнями. А вот на платформе толпился народ. В глубокой тени, отбрасываемой навесом, люди стояли по всей длине платформы, в пять или шесть рядов. Семьи старались держаться рядом, дети уже выплакались и теперь просто в оцепенении смотрели на рельсы. Люди, стоящие рядом с кассой, испуганно глянули на Хавьера. Он даже не задумывался о том, что через плечо у него поверх куртки из дрошелка переброшен на ремне карабин, а к поясу прикреплено четыре магазина. Революционеры привыкли открыто носить оружие – своего рода знак доблести среди товарищей. Карабины, которые поставил им Найджел, отличались от других: они обладали высокой скорострельностью и почти никогда не заедали. К этому времени все в Вардане знали, как они выглядят.

Передаваемый образ Хавьера распространился по платформе быстрее звука. Это вызвало всплеск тревоги и беспокойства. Дети цеплялись за родителей; мужчины вызывающе мерили его взглядами.

Рука Бетаньевы машинально потянулась к пистолету в кобуре у нее на поясе. Ее огорчило то, как люди реагировали на нее и Хавьера, но и разгневало тоже. «Мы же действовали во благо. Почему вы этого не понимаете? Мы хотим дать вам лучшее будущее».

«Что вам надо?» – телепнул кто-то из толпы.

«Оставьте нас в покое!»

«Вы еще недостаточно людей убили?»

«Дикари».

«Они убили моего брата. Он был шерифом, защищал нас от преступников».

«Я ее знаю. Она невеста Слвасты».

«Сука».

Люди пятились от них, оставляя их одних в центре потока ненависти.

«Мы здесь не затем, чтобы навредить вам, – телепнула во всеуслышание Бетаньева. – Мы ищем одного человека».

Она разослала образ Кулена.

«Кто-нибудь видел его?»

«Нет!»

«Что он вам сделал?»

«Наверное, давал людям работу».

«Его вы тоже хотите убить?»

«Прошу вас помочь, – телепнула Бетаньева. – Он наш друг».

«Ну да, конечно».

«Лживая шлюха».

Чей-то текин ударил по ней. Прочный панцирь Бетаньевы выдержал удар; иначе всплеск ментальной силы пришелся бы ей по глазам. Как бы то ни было, она отшатнулась.

– Эй! – заорал Хавьер. Он поднял карабин. – Прекратите это. Мы здесь по официальным делам.

«Ты не мое правительство, придурок».

«Кто за тебя голосовал?»

Вдали раздался гудок поезда.

Несколько ударов текина пришлись по Хавьеру. Он покачнулся – и снял карабин с предохранителя.

«Вынь пистолет, – телепнул он Бетаньеве. – Может стать хуже».

Она неохотно последовала его совету.

«Будете стрелять в тех, кто вам возражает?»

«Мы больше не можем высказаться?»

Хавьер направил карабин в воздух и дал два выстрела. Закричали дети. Все пригнулись. Толпа отступила от них еще дальше.

– Я в последний раз вежливо спрашиваю вас, – сказал Хавьер. – Кто-нибудь видел этого человека?

Он телепатически разослал им образ Кулена.

Бетаньева обвела взглядом лица людей, встревоженная излиянием неприкрытой ненависти. В общем ментальном поле толпы стали мелькать мерзкие образы – картины насилия над ней, фантазии о том, как Хавьера пинают, бьют кулаками, избивают, накидывают ему петлю на шею. Она крепче сжала пистолет, удивляясь, до чего стремительно все обернулось так неправильно.