А. Дж. Риддл - Холодный мир

Здесь, наверное, можно было бы прервать видеозапись. Энтузиазм Шарлотты настолько заразителен, что кто бы ни смотрел и где бы они ни находились, они почувствуют в точности то, что чувствуем мы сейчас.

Восхищение.

Надежда.

Я делаю короткий знак Гарри, и он что-то нажимает на планшете.

– Запись завершена.

– Хорошо. Наш план всегда подразумевал, что мы сообщаем новые сведения на Землю с помощью «информационного камня». Например, отправляем сейчас данные и это видео.

Вся команда согласна, так что мы берем перерыв и возвращаемся обратно, только когда камень уже на пути к Земле. Это наше первое сообщение домой, и я рад, что оно мало того, что содержит хорошие новости, так еще и отправлено с опережением графика.

– Что ж, давайте все обсудим, – начинает совещание Мин.

– Хотела бы я быть сейчас там, – вздыхает Шарлотта.

– В зависимости от того, что артефакт сделал с зондом, я уверен – ты бы не хотела, – замечает Григорий.

– В смысле?

– В прямом. Зонд может сейчас представлять из себя кучу обломков.

Я поднимаю руку.

– Нам нужно решить, стоит ли менять наши планы.

Первой начинает говорить Эмма:

– Что касается меня, то я настроена оптимистично. Может, просто хочу верить, но мне кажется, что намечается перелом в отношении к нам. Альфа ведь уничтожил зонд или сделал его непригодным к использованию…

– Зонд, который шпионил за ним без разрешения, – вставляет Шарлотта.

– Шпионят всегда без разрешения, – усмехается Григорий.

– Я говорю о том, – продолжает Эмма, не слушая возражения Шарлотты, – что теперь к нам явно относятся по-другому. Допускаю, что и исследовательский зонд вел себя в этот раз по-другому, но факт остается фактом: изучая беспилотный аппарат, Бета не стал реагировать на него агрессивно. Что это может означать? Возможно, данный артефакт находится в состоянии войны с Альфа.

Идея на какое-то время повисает в воздухе. Если это правда, то все становится сложнее, но у нас появляется потенциальный союзник. А еще есть шанс закончить Долгую Зиму.

– Может быть, – рассуждает Гарри, – все, что происходит в нашей системе, имеет отношение к этой войне? Может, одной из сторон нужна солнечная энергия, или наоборот – прекращение ее подачи? А может быть, мы вообще связаны с одной из сторон какими-то совершенно неведомыми путями?

Неожиданно для меня в разговор вступает Лина:

– Может, мы низшая раса – побочная ветвь эволюции? Или просто биологические дроны?

Интересная теория. Никогда не знаешь, что думают другие, особенно те, кто ведет себя тише всех.

– А может быть, мы просто застряли между ними, – делает предположение Мин. – Одна сторона хочет нас защитить по моральным причинам.

– Вопрос в том, – говорит Гарри, – должны ли мы, основываясь на этой информации, изменить наши планы?

– Конечно, – рассуждает Шарлотта. – Нам нужно увеличить скорость и добраться до Бета как можно скорее.

– Зачем? – Григорий задает логичный для себя вопрос.

– Причина очевидна, – огрызается Шарлотта. – Нам нужно быть на месте вовремя, чтобы поговорить с ними. Это самое важное событие в истории человечества, а мы тут тратим время на болтовню.

– Мы не тратим время. Мы летим в космосе со скоростью, близкой к скорости света. Это, знаете ли, реально быстро.

– А можно бы и побыстрее.

– Это будет нам дорого стоить.

– Насколько?

– Нашим зондам не хватит энергии. Реактор может столько выдать, но излишек должен остаться для использования на «Мидуэе».

Шарлотта окончательно разозлилась.

– Не могу поверить, что мы вообще обсуждаем возможность запуска флота «Мидуэй». Я серьезно! – Она оглядывается на команду. – Мы собираемся отправить флот зондов для поиска других артефактов, когда прямо под носом у нас уже есть один – и он разговаривает с нами?!

– Цель «Мидуэя» гораздо шире, – встряхиваю я головой. – Мы не можем просто ускориться в два раза на пути к Бета и, так сказать, положить все яйца в одну корзину.

Мин и Идзуми смотрят на меня пустым взглядом. Похоже, надо перестать говорить идиомами.

– Нам нужно что-то сделать, чтобы на Земле были готовы ко всему. Один успешный случай связи не означает, что все закончилось.

– Напомни, Шарлотта, какой следующий шаг в твоем протоколе первого контакта? – решает прервать спор Гарри.

– Верно… – вздыхает она. – Зонд-скаут был запрограммирован на возвращение к нам через минуту после установления контакта. Коммуникационный зонд получил ответ по ряду Фибоначчи уже двадцать пять часов назад.

– А чем должен заниматься коммуникационный зонд, пока скаут летит к нам? – спрашивает Эмма.

– Следовать протоколу, конечно. Он переходит к использованию более сложного словаря, пытаясь вести более сложное общение. Основная цель – убедить артефакт в том, что мы образованны и мирно настроены.

За мои тридцать шесть лет жизни с человеческой расой я убедился, что оба этих пункта крайне сомнительны.

– Расстояние между нами и артефактом быстро сокращается, – говорю я. – Изначально мы хотели отправить зонд-скаут обратно к Бета, посмотреть, как продвигается взаимодействие, а потом вернуть к нам. Основываясь на нашей нынешней скорости и расстоянии до Бета, такой путь займет у зонда около сорока четырех часов – при условии, что мы запустим его прямо сейчас. Так что я считаю, что нужно отправить зонд-скаут обратно, а самим сохранить курс на сближение с «Форнакс» и продолжить строительство флота «Мидуэй». Что думаете?

В ответ мне звучит хор голосов:

– Я согласен.

– Согласен.

– Я за.

– Согласна с Джеймсом.

– Точка зрения Шарлотты заслуживает внимания, – отмечает Гарри. – Но я все же хочу знать, есть ли еще артефакты в нашей системе?

– Исследовательский зонд вернется в течение двенадцати часов и доставит всю информацию, полученную в результате пролета над Бета? – спрашивает Лина.

– Верно, – киваю я.

– А зонд-скаут вернется через сорок четыре часа с полными данными о первом контакте.

Тогда, я думаю, нам нужно придерживаться первоначального плана до тех пор, пока новые данные не заставят его изменить.

На этом собрание заканчивается. Шарлотта не рада, но каждый из нас высказал свое мнение. Экспедиция становится еще сложнее и запутанней, чем я думал.

Попасть в «пузырь» можно из любого отсека корабля – здесь концентрируется энергия всей команды, сталкиваются наши мнения, и в буре обсуждения выковывается согласие делать так или иначе.

Но в нашей лаборатории Гарри, Эмма и я чаще всего думаем об одном и том же (за исключением ситуации с поддержанием баланса между здоровьем Эммы и ее загруженностью работой). Стоит нам троим уйти из «пузыря», как напряжение сразу пропадает. Гарри заключает меня в медвежьи объятия, Эмма присоединяется к нам, и я прижимаю ее к себе.