Аллан Коул - Возвращение воина

Она может выдержать очень сильный жар и предельный холод. Сила захвата искусственной руки такова, что в ней крошится камень. Но самым замечательным ее качеством является то, что она действует как настоящая: я могу сгибать ее пальцы, вращать большим пальцем — делать все, что угодно, только не скрипеть суставами. Божественная рука действительно бесподобна. Но я потеряла ее младшую и более слабую сестру — живую руку. Она хорошо послужила мне. Призрачные нервы вновь напомнили о себе, как будто бы требуя вернуть утраченное.

Я тренировалась до тех пор, пока промахи не стали минимальными. Пришлось немало потрудиться, потому что с одним глазом часто бывает довольно трудно правильно оценить расстояние. Неудобство было уменьшено в моем случае благодаря тому, что латка, которую я носила, чтобы прикрывать глазницу, была сделана из того же материала, что и рука. С ее помощью я могу заглядывать в Другие Миры по своему желанию, не прибегая к заклинаниям. Я называю ее «божественный глаз».

После упражнений с топором настал черед взяться за меч.

Так как моя физическая сила изо дня в день нарастала, я должна была позаботиться о сохранении ловкости и быстроты движений. Меч всегда был для меня любимым видом оружия, и я не хвастаюсь, когда говорю, что ни разу не встречала ни мужчины, ни женщины, которые могли бы превзойти меня в искусстве владения клинком. Но я знаю, что на самом деле такой человек существует. Такова природа наших возможностей. Не имеет значения, насколько хорошо вы овладели тем или иным мастерством, всегда найдется тот, кто превосходит вас. Будучи молодым воином, — а юность моя прошла в частых дружеских попойках, — я мечтала встретиться с человеком, который заставил бы меня испытать мои возможности. Это доказывает только то, что недостаточно иметь внешние отличительные признаки и гордиться ими, для того чтобы быть мужчиной. Конечно же, моя юношеская «мечта» — каприз.

Несмотря на то что я продолжала, стеная и испытывая физическую боль, оставаться в человеческом теле, очень важно было не забывать мою неземную сущность. Поэтому я достала волшебный сундучок и распаковала волшебные свитки и манускрипты, мази, пудры и другие принадлежности заклинателя духов.

Сначала я вызвала с помощью заклинаний мелкие предметы — стеклянную бусинку, клочок красного пергамента, каплю духов, обладавших мощным и устойчивым запахом, наполнившим всю каюту, большого жука с крылышками, окрашенного в зеленый и черный цвета, жужжание которого в полете напоминало мне пение сладкоголосой птицы. Потом я превратила этого жука в предназначенное Салимар сверкающее бриллиантовое ожерелье в форме жука-скарабея, которое могло издавать музыкальные звуки и источать аромат.

Я овладела искусством заклинателя будучи не первой молодости и без особого желания. Жестокая нужда и злая воля старой слепой колдуньи заставили меня преодолеть нежелание. Случайно я узнала, что необыкновенные способности передались мне по наследству от матери. Именно по ее линии некоторые члены семьи Антеро наследуют талант волшебника. Я применила этот талант на то, чтобы уничтожить Архонтов Ликантии и положить конец древней угрозе, нависшей над Ориссой.

Амальрику не было даровано необыкновенное наследие — божественное или дьявольское, кто знает, но его присутствие, казалось, всегда увеличивало напряженность волшебного поля, в особенности когда Амальрик был в сопровождении двоих из семьи Серого Плаща — Яноша или Янилы. С Яношем он обнаружил Далекие Королевства — это стало величайшим достижением в истории нашего народа. С Янилой он превзошел этот подвиг, совершив путешествие в Королевство Ночи, чтобы присоединиться к Старейшинам и сокрушить демонического короля, Бааленда, который ввергнул человечество в тысячелетний период мрака и забвения. А в качестве небольшого прощального подарка всем Амальрик помог Яниле Серый Плащ открыть закономерности, действующие в сфере как физических сил, так и магических.

Амальрик совершил свое последнее, наиболее трудное путешествие, будучи старым человеком. Опасности, с которыми он столкнулся, активизировали мой спящий мозг до такой степени, что видения о них четко отпечатались в моем подсознании. Это был единственный случай такого сильного возмущения за все пятьдесят лет блаженного сна. Поначалу я не видела никакой возможности помочь Амальрику. Потом я сформулировала заклинания, благодаря которым брат становился моложе по мере продвижения к цели до тех пор, пока он не приобрел силу и выносливость мужчины в расцвете лет. Амальрик так и не понял, кто вызвал изменения его биологического возраста. Его настолько не интересовало, как он выглядит, что я иногда сомневалась в том, что он задумывался об этих изменениях.

Когда он обрел покой, а я вернулась в свою обитель, я подумала, что в том мире, который мы оба оставили, все сложится наилучшим образом. Грядущее представлялось веком великого духовного просветления.

По мере того как я тренировалась для достойного выполнения предстоящих обязанностей, нарастало ощущение, что что-то неладно. Позже я вспомнила прощальные слова Амальрика. Так как он записал эти слова в бортовом журнале, они стали настолько могущественными, что преодолели огромные расстояния, разделявшие нас. Я услышала их, находясь в ледяной пещере, так ясно, как будто бы Амальрик сидел рядом со мной:

«… Я заключил соглашение с королем Солярисом. Все знания, которые получила Янила, будут переданы жителям Ориссы. Для этого в путь скоро отправится несколько колдуний, и я прошу тебя оказать им достойный прием. Они принесут правду о том, что именно двое из семьи Серый Плащ украли у богов. Если правда о краже будет дарована всем обитателям Ориссы, то мы наконец освободимся от наших хозяев, которые так ревностно оберегают этот секрет. Совершая предначертанное, ты не должна ничего бояться. Но если эта тайна будет спрятана от людей за семью ржавыми замками в старом пыльном чулане, обязательно наступит роковой день, когда все проклянут тех, кто убил Бааленда, и назовут мучения, на которые он обрек народ, суровой добротой отца».

Предупреждение, которое сделал брат, было совершенно ясным. Но прислушались ли к нему? Не явилось ли молчание народа причиной угрозы, нависшей над Ориссой? Не потому ли моим сестрам из войска Маранонии грозит смертельная опасность? Не в этом ли причина того, что все Антеро, кроме моей маленькой племянницы Эмили, убиты?

Маранония ничего мне не рассказала. Я почувствовала, как при воспоминании о богине во мне вновь разгорается гнев. Почему она не могла быть до конца откровенной со мной? Почему она сохранила практически все главные события в тайне и даже не намекнула, что я должна сделать?