Аллан Коул - Возвращение воина

До подножия скал была приблизительно миля пути, столько же — до цели нашего скорбного путешествия.

Фабрика, куда нас гнали, была сооружена из простых, грубо обработанных каменных блоков. Нас направили к большим двустворчатым воротам. Строение было длинным и исключительно низким, но, как только мы вошли внутрь, я заметила, что основная часть сооружения располагается под землей. Я насчитала всего шесть этажей, пока мы спускались пролет за пролетом под землю, чтобы попасть наконец в главный цех.

Это было страшное место. Тусклый свет и неестественные, наводящие суеверный ужас оранжевые отблески, благодаря которым казалось, что все здание ритмично пульсирует, будто бы за его стенами бьется гигантское сердце. Непрерывно доносился звук, напоминающий то рокот огромного барабана, то резкий треск раскаленного металла, падающего в воду, — такие удаленные, что казались исходящими из Других Миров.

Мы брели по огромным помещениям дьявольской фабрики, в которых стояли связки золотых мечей, копий и щитов. Я могла чувствовать излучение магического поля, исходящее от оружия, и быстро догадалась, что оно изготовлено из того же материала, что и латка. Однажды мы подошли очень близко к куче волшебных мечей, и я метнула быстрый завистливый взгляд на острые лезвия. Импульс, побуждавший меня броситься к куче, схватить оружие и лечь костьми в бою со стражей, был настолько силен, что я испытала физическую боль.

Этот импульс внезапно сменился тревожным предчувствием, что все это волшебное оружие может вскоре быть направлено против моего народа. Тревога заставила меня идти быстрее. Пора действовать, и не мешкая.

Задумавшись, я врезалась в раба, идущего впереди меня, и он огрызнулся:

— Куда спешишь, сестренка? Не ведала, знать, Чрева Ада? Там нет похлебки, усекла?

Я сбавила темп, но продолжала, осторожно поворачивая голову, изучать военный потенциал противника, и моя тревога возрастала.

На шестом, последнем, уровне мы приблизились к огромным золотым воротам в скале. От ворот исходило такое ослепительное сияние, они выглядели столь чистыми и отполированными, что я быстро догадалась — они были сделаны из волшебного материала Новари.

Мы остановились перед воротами, стражники отмыкали замки и освобождали рабов из общей связки.

— Рали, — донесся до меня свистящий шепот Залии, — пока мы здесь, ты будешь делать только то, что я тебе скажу.

Я кивнула. Два огромных, обнаженных по пояс раба, которые обливались потом, с усилием открыли ворота.

Удар горячего воздуха чуть не сбил меня с ног. Я поперхнулась, почувствовав отвратительную кислотную вонь. Горло быстро начало гореть, губы пересохли.

Прежде чем я успела собраться с духом, нас пинками и тумаками затолкали внутрь. Вне себя от ярости, я увидела, как стража быстро вышла наружу. Охранники крикнули, чтобы мы приступали к работе, и с размаху захлопнули ворота. Мы оказались взаперти.

В Чреве Ада было настолько жарко, что работать, тем более с напряжением, там было возможно не более часа. По истечении часа рабов меняли. Они отдыхали в течение часа, пока другая команда страдала внутри. Затем их снова загоняли обратно в адскую кузницу. Рабы трудились до полного изнеможения. За сменой команд следили специально обученные охранники, которые меняли людей. Потом другие рабы отводили нас туда, где мы могли немного восстановить силы, пока вторая группа не приступала к работе. Во время отдыха нам давали обильное питье. Вода была холодной. Мы могли утолить жажду и умыться. Это не являлось благородным жестом со стороны хозяев. Это была жестокая необходимость. Если бы не отдых и не холодная вода, мы быстро бы поумирали. Кто бы тогда выполнял адскую работу?

Помещение, где мы работали, было огромным, наполненным машинами, изрыгающими огонь и дым. То и дело мимо нас ковыляли рабы, с усилием тащившие деревянные платформы на роликовых катках. Платформы доверху были нагружены длинными, толстыми стержнями, сделанными из обычного золота.

Эти стержни потом перетаскивали к огромным машинам, которые занимали почти половину кузницы. Стержни загружались на широкий, грохочущий цепями конвейер, формой напоминающий лоток для промывания золотоносного песка; конвейер уносил стержни прямо в огнедышащую утробу машины.

На выходе вместо золотых стержней на конвейере лежала тонкая пленка блестящей пыли.

Именно из этой пыли, как позже рассказала мне Залия, и производился волшебный материал Новари. Из него и был построен золотой корабль Мэгона, сделано его оружие и моя замечательная латка.

Рабы двигались вдоль конечного звена конвейера, волоча на катках большие, но складные мехи, создающие обратный поток воздуха. Гибкими шлангами рабы отсасывали с конвейера золотую пыль. Она попадала в большие кувшины серого цвета, которые были сделаны, как мне позже рассказала Залия, из сахара. Эти кувшины направлялись в другой цех, где сахар испарялся, а пыль превращалась в тонкий золотой лист, который можно было шить и кроить так, как будто это была обычная материя, а также обрабатывать, придавая ему любую форму, как обычному металлу. Мечи, к примеру, были сделаны из множества слоев путем последовательного наворачивания одного слоя на другой, до тех пор пока лезвие не становилось прочным и упругим.

Помещение, в котором мы находились, я рассматривала урывками, на миг отрываясь от однообразной и мучительно тяжелой работы, которую боги, похоже, специально создали для осужденных. Под присмотром Залии я нагружала и сгружала золотые стержни. Помогала отсасывать пыль и относить наполненные сахарные кувшины, которые оказались удивительно легкими.

Нестерпимый жар и грохот машин отбирали всю энергию до последней капли, и очень скоро мне начало казаться, что я плаваю в горячей овсяной каше. Требовалось значительное усилие даже для того, чтобы поднять руку, не говоря уже о предельном напряжении, которое было необходимо, чтобы приподнять смертельно тяжелые стержни. Мне доставалось вдвойне по сравнению с остальными, потому что волшебная пыль, изготовленная машинами Новари, опалила мои чувства, иссушила их непрерывными энергетическими ударами магического поля.

Каким-то неведомым мне самой способом я сумела преодолеть это мучительное ощущение. К концу дня один из рабов не выдержал. Это был тот самый парень, который обругал меня за то, что я так неразумно спешила в ад. С ним случился апоплексический удар перед самым концом заключительной смены. Раб шлепнулся на пол и оставался там до тех пор, пока один из стражников нехотя не приблизился и не оттащил его прочь. Когда я попыталась пожать на прощание его руку, он испустил дух. Это был очень длинный вздох. Мне показалось, что в нем слышалось облегчение.