Фриц Лейбер - Тьма, сгущайся!

Он кивнул:

— Конечно. Потому что я реалист. Опыт учит меня, что ненависть находится рядом с любовью.

— Еще одна глупая романтическая выдумка!

Она даже задрожала от гнева.

— Реалист! Ты что, не понимаешь, ведь ты ведешь себя, как последний идиот? Ты уяснил, что подвергаешься страшному риску, когда ведешь двойную игру с таким человеком, как Гонифаций? Реалист! Вспомни о своем безумном поступке, когда ты притащил меня сюда. Подумай, что ожидает тебя, если об этом факте станет известно Гонифацию!

Он улыбнулся.

— Это было необходимо. У меня нет никого, кому бы я мог довериться. И кто будет тебя искать здесь? Гонифаций доверяет мне. Он даже мысли не допускает, будто я в силах предать его.

Она посмотрела на него.

— А что, если я сама откроюсь?

— Ты этого не сделаешь. Ведь ты знаешь, что в этом случае тебя ждет немедленная смерть по приказу Всемирного Иерарха. Вот так обстоят дела. Скажи, почему он так хочет убить тебя? Вероятно, ты знаешь о нем такое, что может поколебать его положение. Скажи мне, в чем суть? Тогда мы вдвоем постараемся скинуть его, когда все успокоится.

Она отвернулась.

— Будь реалисткой — продолжал Жарль убеждать ее. — Неужели ты не осознала мое предложение? Во всяком случае, ты обязана меня благодарить, что я избавил тебя от больших неприятностей. Сегодня утром все твои друзья подвергнутся пыткам. Да, твой друг, Черный Человек, передан Брату Домасу. Так что тебе, вероятно, его не узнать, если суждено еще встретиться.

— Значит, они намереваются… — Она пыталась справиться с собой.

— Пробудить в нем состояние здорового реалистического Этоизма. Да. Так что, Наурия, с Ведьмовством покончена Это только вопрос времени. И тебе нет смысла сохранять верность. Ты должна понимать это.

Она долго смотрела на него. Затем спросила:

— Тебе сейчас снятся сны?

Он не улыбнулся.

— Нет — ровным голосом ответил он.

Она медленно покачала головой.

— Ну, конечно — она не отрывала от Жарля взгляда.

— Сны ничего не означают. Они не реальны.

— Они так же реальны, как и все остальное. Они — наша совесть.

На долю секунды ее взгляд устремился в сторону. Жарль обернулся. Ничего. Только запертая дверь.

— Совесть — это только социальное явление — сказал он, чувствуя, что непонятное напряжение овладевает им. — Нечто такое, что заставляет человека принять мораль и делать то, что хотят от тебя окружающие, и боясь их суда. Реалистическое отношение к действительности освобождает человека от идиотских уз совести.

— И ты уверен в этом, Жарль? Как насчет твоих снов? Конечно, совесть — это частично то, о чем ты говорил, но и гораздо большее. Это концентрация самых мудрых мыслей, когда-либо рожденных человечеством.

— Ты хочешь убедить меня в существовании нереальности? А потом ты заговоришь об идеалах?

— Безусловно заговорю. Ведь именно идеалы мучают тебя во сне. Я видела, как растут твои идеалы. Вероятно, они росли слишком быстро, и твои корни не выдержали. Сейчас твои идеалы сломаны, обезглавлены и засунуты в самые темные углы твоего подсознания. Но они есть, Жарль — это твой личный ад. Ночью дверь в твоем мозгу открывается, и идеалы являются к тебе.

Снова ее взгляд в сторону насторожил его. Он обернулся, и в это время на него бросилось мохнатое существо. Острые, как бритвы, ногти полоснули щеку, хотя удар был нацелен в горло. Жарль успел схватить зверька, отшвырнув его в сторону. Тут же рука его нащупала Жезл Гнева, и луч разрезал животное пополам. На полу образовалась большая лужа крови, слишком большая для животного такого размера.

Он склонился над ним, затем отошел. Ему показалось, что огромные глаза лемура, уже начавшие стекленеть, смотрели на него с жуткой ненавистью. У него даже возникло страшное предположение: не убил ли он Шарлсон Наурию?

Жарль оглянулся на нее. Она сидела в кресле и было видно, что силы оставляют ее Она не плакала, но плечи ее опустились и вздрагивали. Скорбь по животному и невыразимая ненависть к Жарлю соединились в ней.

— Неужели это существо так много значит для тебя? — спросил он, быстро посмотрев на нее. И тут в нем мелькнула догадка. — Кажется, я понял — медленно проговорил он больше себе, чем ей. — Я не биолог, но понял тайну ваших вампиров. И Всемирный Иерарх будет рад услышать это.

— Ты убил Пусса — услышал он ее голос.

— Твою сестру, так я понимаю? — улыбнулся он. — Она уже пыталась убить меня, пока ты отвлекала мое внимание, так что все справедливо. Не думай, что я прошу пощады. Мое открытие обеспечит новую эмблему на моей мантии и еще одну лопату земли из той ямы, которую мы копаем, чтобы навеки похоронить Новое Ведьмовство.

Он взглянул на нее внимательно. Кровь сочилась из глубокой царапины на щеке.

— Мне нравится твое самообладание, твои нервы — сказал он. — Когда все кончится, нам будет хорошо вместе Я надеюсь, мне удастся уговорить брата Гонифация простить тебя, и тогда Брат Домас настроит твой разум на нужный лад.

Наурия попыталась подняться, но не смогла. Она успела только сказать, хотя каждое слово стоило ей больших усилий:

— Ты ничтожный, грязный мошенник.

Он кивнул, улыбнувшись.

— Ты права — и направил парализующий луч на нее.

Дикона не было уже четыре дня. Снова и снова Черный Человек отключал свой мозг, стараясь услышать мысленное послание. Но оно не поступало. Без сомнения, трудная работа — отключить мозг, ибо недавнее свидание с Братом Домасом превратило его мозг в подобие хаоса. Он стал как планета, охваченная бурной вулканической деятельностью: из бушующего моря возникали новые континенты и архипелаги, все береговые линии изменились.

Да, это настоящая охота, где Домас охотник, а он добыча. И Черный Человек выиграл. Его плохое физическое состояние потребовало прекращения сеанса, когда Домас еще не достиг цели. Но стоит ему поправиться здесь, в келье, охота начнется.

И если он выиграет второй раз, преследование продолжится и дальше.

А затем… он видел, что происходило с Жарлем. Ренегат жрец в большом фаворе у Гонифация и даже пользуется доверием самого Дета. Жарль уже дважды посещал келью, где лежал Черный Человек.

Он еще раз отключил свой мозг, хотя это давалось ему все труднее. От Дикона никакого ответа. Теперь Черный Человек находится в госпитальной камере, в металлической келье, которую охраняют два декана. Ничто, кроме телепатических сигналов, не проникнет сюда. И Дикон не знает, где он находится. Вероятно, зверек сейчас разыскивает его по всему Святилищу, что представляет для него известную опасность.

Снова Черный Человек отключил свой мозг. Опять никакого ответа. И затем его фантастические мысли, искаженные стараниями Брата Домаса, ворвались в его отключенный мозг.