Александр Козлов - Миссия флота

Во всяком случае, так солидарно понимали это задание командир АПЛ Кузнецов и начальник штаба дивизии Озеров, который сам в качестве командира атомной подводной лодки совершил не один дальний поход. Да еще и самостоятельно. Это сейчас не один «борт» не отправляют в море без «поводыря»: старшего на борту, представителя вышестоящего штаба. А еще не так давно АПЛ бороздили моря и океаны исключительно под командованием главного человека на корабле – его командира. Потому что было этих подводных лодок столько, что никаких бы штабов не хватило на их сопровождение. Впрочем, сейчас это обстоятельство особого значения не имело. Наоборот, как говорят в таких случаях: «Одна голова хорошо, а две лучше». Пожалуй, сейчас не помешала бы помощь и других сведущих в этом вопросе специалистов. Но где их взять? Сейчас вся ответственность за принятие грамотного однозначного решения лежала на них двоих, практически в равной мере. И за неверное решение придется серьезно ответить, каждому персонально. Нарушение задания на поход, с несанкционированным всплытием, равно как и не выход на связь в установленное время, влекли за собой серьезнейшие последствия. Радиограмму от помощника оперативного дежурного флота радисты приняли во время предыдущего сеанса связи в 11 часов 15 минут. И уже через несколько минут она легла на стол командиру. И вот с того самого момента злополучная проблема «всплывать – не всплывать» встала предельно остро. А тут еще и эта аварийная тревога.

Командный пункт Северного флота работал в повседневном режиме. Оперативным дежурным заступил капитан 1 ранга Ефремов Виталий Иванович. Невысокий, не многословный, редко улыбающийся, всегда предельно собранный и сосредоточенный, он снискал себе славу одного из самых опытных и перспективных оперативных дежурных. И – самых невезучих!? Это ведь именно на его дежурстве произошла авария на подводной лодке «Курск». С его именем были связаны и несколько других громких аварийных происшествий на флоте. Неприятности как будто подстерегали Ефремова. Многим его коллегам-везунчикам не доставалось и малой доли тех нештатных ситуаций, что время от времени случались на флоте.

Командный пункт занимает особое место в структуре флота. Вся мало-мальски серьезная информация о деятельности объединений, соединений, частей и кораблей флота, о каких-либо нарушениях и сбоях в четкой, отлаженной организации службы стекается сюда. Именно здесь многочисленные помощники оперативного дежурного регулярно формируют доклады: ему самому и, что называется, «наверх» – на центральный командный пункт Военно-Морского Флота. Опять же, каждый по своему направлению. Но именно от оперативного дежурного флота, от его опыта, зависит насколько слаженно, оперативно и безошибочно работает расчет командного пункта.

Ефремов был действительно опытным дежурным, но даже такой опыт не всегда гарантирует от ошибок и просчетов.

– Командному пункту соблюдать особую внимательность и сосредоточенность, приближается время сеанса с АПЛ К-469, – громко объявил Ефремов и, уже обращаясь к своему старшему помощнику капитану 1 ранга Бугаеву, спросил:

– Владимир Владимирович, во сколько у нас сеанс космической связи с подводной лодкой?

– Сеанс связи с АПЛ К-469 запланирован с 13 часов 53 минут до 14 часов 00 минут, – четко доложил Бугаев.

– Хорошо. Помощник по боевой подготовке, когда точно отправлена последняя радиограмма в адрес борта? – теперь уже у капитана 2 ранга Юрия Щеголева уточнил ситуацию Ефремов.

– В 11 часов 15 минут, товарищ оперативный, – отрапортовал Щеголев.

– Хорошо. У Вас есть четкое понимание и уверенность в том, что подводная лодка должна выйти с нами на связь?

– Так точно.

– Хорошо. Ждем контрольное время…

Врач-офтальмолог военной поликлиники Видяевского гарнизона Алла Пименова вела прием в своем кабинете. Помогала ей медсестра Маша. Сегодня в поликлинике был необычный день. Началась диспансеризация экипажей подводных лодок: плановое годовое медицинское освидетельствование офицеров и мичманов. Первый, в некотором смысле организационный день. Уже завтра-послезавтра эта организация «накатается», все успокоится, мелкие несогласовки будут само собой решены. Из хаотично-беспорядочного этот процесс перерастет в устойчиво-стабильный. Но сегодня здесь происходил настоящий маленький кошмар. Все носились по коридорам как угорелые. У одних вдруг не оказалось питания на нужном приборе, у других кончилась паста в авторучках, третьим не хватило бахил… Словом, привычное, родное головотяпство. Не умеем мы по-другому. В своем кабинете Алла Пименова вроде бы предусмотрела все. И вот первая клиентура уже ринулась штурмом на окулиста. Офицерам и мичманам ведь нужно не столько идеальное зрение, сколько заветный штамп «Здоров» в медицинской книжке. Каких только ухищрений не видела Алла за свою многолетнюю практику работы военным врачом-офтальмологом. Одни всячески пытаются открыть здоровый глаз, чтобы обеспечить «успех» второму глазу, «подсевшему» за многолетнюю службу на кораблях. Другие – в поисках правильного ответа на вопрос: «Какую букву они видят на таблице?» – что называется, «гадают на кофейной гуще». А третьи и вовсе знают всю таблицу испытательных знаков-тестов Головина-Сивцева наизусть. Что у них не спроси – все отменный результат. Конечно, никто не хочет обрекать себя на бесперспективность. Для того чтобы учиться дальше: в военных училищах, на высших офицерских классах, в военных академиях, – необходимо хорошее зрение. А как его убережешь здесь на Севере, в Полярную-то ночь? Вот и вынуждают некоторых врачей, как говорится, «закрывать глаза» на тот факт, что их пациент видит не на все сто процентов, и все-таки ставить в медицинских книжках необходимую запись: «Здоров. Годен к военной службе».

Аллу пациенты считали врачом не слишком принципиальным. Сама она себя таковой, разумеется, не считала. И если и хотела быть врачом, то только добрым, а отнюдь не «добреньким». Там где нужно было действительно проявить настойчивость и принципиальность, Алла не мешкала и не боялась принять не выгодное, как казалось на первый взгляд, решение для пациента. Здоровье превыше всего. Это негласное правило, один из постулатов клятвы Гиппократа, она никогда не нарушала. А вот там, где речь шла о «заветном проценте зрения» для дальнейшего продвижения по службе, она не злобствовала и в букву закона не упиралась.

Может потому ее и любили офицеры. Любили? Почему-то именно сейчас, подумав об этой «всенародной любви», Аллу покоробило. Хоть и принято так говорить, и в этой фразе нет ничего зазорного, но все же звучит это как-то коряво. Не прилично что ли. Во всяком случае, не совсем точно. Любовь – это совсем другое. И Алла знала, что такое настоящая любовь. Невольно события последних месяцев один за другим стали всплывать в памяти Аллы. Благо, что настоящей работы врача-окулиста во время диспансеризации практически не требовалось. Почти «на автомате» она внимательно рассматривала сейчас глазное дно очередного пациента и диктовала медсестре Маше привычную фразу: «Глазное дно чистое». Основную работу по заполнению книжек и проверку остроты зрения по таблицам выполняла медсестра.