Сергей Григоров - Калейдоскоп [СИ с издательской обожкой]

— Родственники убитого оповещены?

— Гуго Ван Теренс был одинок. Он уроженец Кирры, и его родные погибли вместе со всей колонией. Детей у него нет, а восемь его бывших жен в один голос заявляют, что знать не знают такого человека.

— Ничего себе отношения!

Брендан, проявляя определенную нервозность, протянул предварительный план расследования.

— Покойный полностью отдавал себя служению всему человечеству. Он был нашим настоящим лидером и, поверьте, весьма заметной фигурой и здесь, на Гранисе, и за его пределами. Выбран Посланником во второй раз. Член 40 различных комиссий и советов, 6 клубов, более 70 общественных движений — от Союза социоинженеров до Общества содействия развитию трудовых навыков у трудных подростков. Понятно, что круг общения невероятно большой. Мотив преступления совершенно непонятен.

— Вас что-то беспокоит?

— Ах, право, мне неловко…

— И все же?

— Я здесь с раннего утра. Устал неимоверно. С ужасом предвкушаю неизбежную выволочку медицинского куратора. Мой рабочий день должен был закончиться много часов назад. Хозяйничайте, пожалуйста, без меня. Мои следственные программы запущены, дождь я перенес на поздний вечер, купол явно успеют закончить до него. Я здесь не нужен.

— Завтра я вас увижу?

— Боюсь, что нет. Завтра будет мой заместитель. Он рвется внести свою лепту, у меня же обязательный выходной.

— Как так?

— Увы. Я понимаю, что это непорядок, но не могу растолковать это своему медицинскому надсмотрщику. Словом, на Гранисе могут задушить, но позволить сгореть на работе — никогда!

— Что ж, до свидания, лейтенант.

— До свидания, капитан.

Изучив структуру вопросника Брендана, Эс Мерлин понял: лейтенант кривил душой, говоря, что мотив убийства ему неясен. Направленность поиска была однозначной: убийство по политическим мотивам. Что ж, возможно, он и прав. На миг оторвавшись от проектора, Эс Мерлин вдруг почувствовал, что у входа в палатку кто-то стоит. Поднявшись рывком, выскочил наружу.

Мужчина неопределенного возраста. Довольно упитан, но мягкотел. Бегающие глаза.

— Кто вы? Что вы здесь делаете?

— А вы кто? По какому праву вы хватаете меня? Уберите руки.

Эс Мерлин представился. В ответ незнакомец, мгновенно избавившись от испуга, буркнул коротко:

— Я Метмон.

— Метмон? Это имя? Род занятий?

— Меня так зовут, — незнакомец распрямил плечи и, казалось, чуть приподнялся на цыпочках. — Разве это имя вам ничего не говорит? Вспомните-ка: Инверторы Метмона…

— Это какие-то экзотические животные, внесенные в Красную книгу?

— Вопиющая безграмотность! Это космические объекты неясного происхождения. Туроутир Агенарга…

— Не надо продолжать. Вы, стало быть, сподвижник великого адмирала и первооткрыватель этих самых инверторов?

— Ну не совсем первооткрыватель, но…

— Так что вы здесь собирались делать?

— Я первый ученый, который начал систематически изучать Инверторы в том знаменитом разведывательном полете…

— Что вам здесь нужно?

— Видите ли, я начальник канцелярии Посланника Гуго Ван Теренса. Его, если можно так выразиться, правая рука. Нам сообщили, что Посланника… не стало.

— Кто сообщил? Когда?

— В очередной сводке новостей. Передавали ужасные подробности. Это правда?

— Да, правда.

— Боже мой, боже мой…

Появился Умник, сопровождаемый процессией разнообразных механизмов. Эс Мерлин позвал его жестом, указал на Метмона, застывшего в глубокой задумчивости.

— Он чист, — определил догадливый Умник. — Ни оружия, ни каких-либо специальных приспособлений. Где размещать оборудование, босс?

Эс Мерлин показал место рядом с палаткой Брендана и подошел к Метмону.

— Вы так и не ответили на мой вопрос. Что вы собирались делать?

— Любезный, что я собирался делать, касается только меня, и я не обязан отчитываться перед кем бы то ни было. Как преемник убитого, Гуго Ван Теренса, я принимаю верховную власть на Гранисе и беру расследование этого дела под личный контроль. Следует как можно быстрее обезвредить убийцу. Следует обеспечить как можно более широкое освещение хода следственной работы. Кого из подозреваемых вы уже допросили?

— Никого.

— Как так? Я удивлен.

— У нас иные методы работы. И я должен сказать, что вы, видимо, не вполне знакомы с действующим законодательством. Расследование ведет уголовно-розыскная служба Граниса, ее начальник — лейтенант Брендан. В своей деятельности она строго следует инструкциям и использует только аттестованную аппаратуру. Никто не имеет права вмешиваться в ход расследования. Я назначен наблюдающим, что на деле выливается в проведение мною параллельного расследования — не больше. Никакого контроля. Никакого давления на следователей. Вам ясно?

— Да-да… Я имел в виду… имел в виду, что готов оказать следствию любую посильную поддержку. Я уверен, что преступление совершено нашими политическими недругами. И момент они выбрали самый неподходящий. Наша партия — единственная сила, способная примирить непримиримое, найти компромисс там, где не умеет больше никто. Я лично разрабатывал политическую линию нашего движения, вопросы стратегии и тактики. Гуго Ван Теренс — только исполнитель…

— Подождите. Как я понял, вы хотите мне помочь, объяснить, как говорится, местную специфику?

— Да-да, но не только местную. Гранис — не рядовой член Содружества. Все, что происходит у нас, затрагивает основные политические силы…

— Хорошо. Я готов вас выслушать. Давайте отойдем в сторонку, чтобы не мешать моим роботам.

Разговор стоя, по наблюдениям Эса Мерлина, всегда почему-то значительно короче, чем на ту же тему, но в удобной обстановке. Метмона это правило явно не касалось — он говорил и говорил.

Поначалу Эс Мерлин расстался с иллюзией, что Гранис — рай. Скорее это был питомник людоедов, как, впрочем, и все Содружество. Поймав ряд несуразностей, Эс Мерлин сделал поправку в восприятии и стал запоминать только факты, а не их оценки. Как он понял, за внешне благополучным фасадом на Гранисе бушевали настоящие страсти. Весьма влиятельные силы — он мысленно назвал их изоляционистами — ратовали за выход Граниса из Галактического Содружества, сближение с Внутренними мирами. В противовес им другая группа — условно называемые культуртрегерами — была недовольна скромной ролью Граниса в политической и экономической жизни Содружества. Третья сила, опирающаяся на местную Школу Гуро, предлагала свой, религиозный путь реформирования общественного сознания. Были еще и четвертые, пятые, шестые… В этих условиях Гуго Ван Теренс — роль Метмона следовало определить из других источников — выбрал абсолютно выигрышную нишу. Он объявил себя прогрессивным консерватором, проявил высокое мастерство политической эквилибристики и стал единственной фигурой, уравновешивающей крайности.