Сергей Григоров - Очарование Ремиты [СИ]

— И больше ничего нельзя использовать? — удивился Алик. — А если, например, вооружить роботов луками и направить их против своего врага — это разрешается?

— Первое и самое главное требование ко всем компьютерным программам заключается в том, чтобы роботы и другие механизмы не могли нанести даже малейшего физического ущерба человеку, — ответил Лоркас. — За этим следит несколько специализированных служб. К тому ж…

— Джордж Реформатор… он же правил больше трехсот лет назад, — перебил его Олег.

— Да. Его основные реформы были проведены почти сразу после Меритской войны — помните, мы как-то говорили о ней?

— Бр-р, — фыркнула Лена, — разве можно забыть про этот кошмар!

— А если применяется более смертоносное оружие? — спросил Джон.

— Тогда по факту открывается уголовное дело и проводится расследование.

— Королевскими сыщиками?

— В случаях, представляющих особую опасность, расследование ведет специальный эмиссар центральных органов Галактического Содружества. С недавних пор он постоянно проживает на Ремите.

— Разрушение нашей школы с помощью объемного взрыва, уничтожение двух литов снарядами авиационных пушек — этот случай представляет особую опасность? — спросил Олег.

— Несомненно!

— Значит, нас будет искать не только королевская Служба безопасности, не только наши тайные враги, но и этот ваш эмиссар Содружества?

— Я думаю, что поднимется вся планета…

— Хорошо, — Олег поторопился задать следующий вопрос. — Когда убивают кого-нибудь из Большого Дома, родственники мстят за него?

— Самый важный успех Джорджа Второго, на мой взгляд, заключается в том, что ему удалось вытравить проявляющийся в его время обычай кровной мести, вендетты, — с готовностью ответил Лоркас. — Он смог добиться того, что после чьей-либо насильственной смерти даже ближайшие родственники не обременяются общественной нагрузкой получения «ока за око». Требования вендетты беспощадны. Если б она продолжала существовать, то ни о каком добровольном ограничении в выборе оружия не могло бы быть и речи: для отмщения все способы хороши. Официальная статистика утверждает, что в последние два столетия не было ни одного случая кровной мести. Но, конечно, когда погибает кто-нибудь из высокопоставленных, его окружение прикладывает довольно много сил, чтобы наказать убийц. Люди есть люди, и никого из них нельзя заставить полюбить убийцу его отца или другого близкого человека.

— В общем, — сказал Кокроша, — слабость применяемого оружия вынужденно компенсируется интеллектуальной мощью — всевозможными каверзами и кознями, хитроумными интригами, многоходовыми комбинациями и прочее, и прочее. Как говорится, где пасует сила, там торжествует ум. Вот почему я пытаюсь уйти от однозначных утверждений. То, что литы прибыли с юга, может свидетельствовать о том, что Шойского просто-напросто, как говорится, хотят «подставить», направить наши подозрения по ложному пути…

— У меня есть еще один вопрос, — перебила наставника Злата. — Почему у нас не одно имя, а много? Вот Юру обычно звали Юрой, изредка — Джорджем. А выясняется, что его настоящее имя Георгий. Ко мне обращаются как к Злате, а иногда — как к Синди. Ивана часто зовут Джоном. Зачем нам столько имен?

— Это моя страховка на тот случай, если бы вы стали выяснять, кто к какому Дому из вас принадлежит. Некоторых из вас по его родовому, династическому имени с большой вероятностью можно было бы определить, кто он такой. Георгий — фактически визитная карточка Дома Петуха. Как и Лариса — самое распространенное женское имя королевского Дома.

— Мы привыкнем к одному имени, а потом нас будут звать по-другому. Нам опять привыкать?

— Ну, не все так безнадежно. Скажем, Георгий, Юрий и Джордж — это на самом деле одно и то же имя. В далекие времена, когда человечество обитало только на одной планете — да, на Земле — было множество… гм… национальностей. Каждая из них по-своему произносила одинаковые имена. И как раз для того, чтобы у вас не выработалась твердая привычка к одному звучанию имени, вас и называли по-разному.

— Как-то нелогично. Алик и Алексей — абсолютно разные имена, — сказал Олег, думая о том, что его самого всегда называли одинаково. — А настоящее имя Вари почему-то в точности совпадает с придуманным.

— Согласен, неуклюже получилось. Варваре я не изменил имя потому, что оно не характерно для рода графов Мирковых.

Если следовать подобной логике дальше, подумал Олег, и предположить, что девчонки во всем правы, то его имя должно быть не характерным для рода Верховного Служителя. Интересно, кто сейчас главный священник…

— Неужели это правда — одно и то же имя, а звучит по-разному? — удивленно спросила Злата, повернувшись к Олегу.

— Да, правда.

— Никогда бы не подумала! Георгий и Джордж — совсем не похожие друг на друга слова.

— Не будем отвлекаться, — сказал Кокроша. — Надо решить, что делать. Будем исходить из того, что наша задача — спрятаться от всех своих врагов и друзей на трое-четверо суток. Как это сделать? Остаться здесь?

— Мы очень близко к владениям Шойского, нашего предполагаемого врага, — сказал Алик.

— Да, место не совсем удачное, — согласился наставник. — Тем более что скрытно просидеть на одном месте долгое время просто невозможно. Появятся явные следы нашего проживания здесь… да и, на мой взгляд, целесообразно уйти отсюда подальше. Это увеличит зону поиска для наших недоброжелателей.

— Вы уверены в том, что нам надо скрываться три дня?

— Да. После этого, как я уже говорил, королевский Дом имеет право объявить чрезвычайное положение.

Компьютерная игра «Пять королей» допускала использование разнообразных приемов политической борьбы и подталкивала к бесконечному совершенствованию в изощренном коварстве дипломатии. Олег твердо усвоил, что между правом на что-то и действительным свершением соответствующего шага пролегает пропасть. Иногда с огромной пользой можно использовать малейшие нюансы договорных формулировок. А словесная угроза почти всегда оказывается эффективнее самого действия, и если уж она не срабатывает, то и ничто другое не спасет. Закон — это тот же договор. Значит, совсем не обязательно, что все, что допускается законодательством, претворяется в жизнь. Дабы убедиться в этом выводе, он спросил:

— Предположим, чрезвычайное положение будет введено. А что дальше? Сколько вообще времени оно может длиться?

— Максимальный срок — три недели. А далее королевский Дом обязан созвать всепланетное Учредительное Собрание и… передать ему всю полноту власти…

— Вы хотите сказать, что это собрание может делать все, что ему заблагорассудится? Вплоть до изменения конституции или введения нового порядка выбора короля?