Майкл Муркок - Кочевники времени [Роман в трех частях]

Несколькими минутами позже японский капитан вышел на поле и затем вернулся, чтобы отдать своим людям приказы. Солдаты сняли ружья с плеч, побежали в ночь и оставили только одного человека охранять нас. Мы слышали крики, затем выстрелы; чудовищный вопль поднялся, стих и снова поднялся.

— Кули! — Ольмейер прижался к окну. Мы все последовали за ним. Часовой не пытался остановить нас. Он стоял возле двери и тоже удивленно смотрел наружу.

В красном отблеске огня были видны лишь силуэты малайцев и китайцев, которые пытались штурмовать воздушный корабль, защищаемый рядами вымуштрованных японских солдат. Кули были плохо вооружены, хотя некоторые имели ружья и пистолеты. По большей части у них были только паранги, длинные копья и молотки. Паника, ярость и ненависть звучали в выстрелах. Ни одна пуля не пролетела мимо цели. Поденщики падали и падали, пока тела мертвых и раненых не заградили путь тем, кто был еще жив.

Нападение имело какую-то, пусть довольно примитивную, но все же организованность, потому что теперь кули отступали. Мятежниками руководила тощая фигура в рваном европейском костюме, вооруженная пистолетом.

Я узнал его, когда он с остальными кули уже исчезал в темноте. Как Демпси удалось выйти из отеля? Он был в ужасном состоянии, когда я видел его в последний раз. Для меня это все оставалось загадкой. Но это был он. Это он метался, как безумный, в попытках помочь своим кули в их отчаянном нападении.

Теперь они устремились на штурм двумя потоками и попытались проникнуть сквозь обстрел. На этот раз были убиты два или три солдата. Японцы организованно отступали назад и остановились перед кораблем.

Гревс прошептал мне:

— Вот шанс выбраться отсюда. Свалить часового и быстро в буш. Как вы?

Я поразмыслил.

— Между японцами и кули? У нас нет шансов, — сказал я. — Кроме того, у нас нет продуктов.

— Вы просто лишены мужества, Бастэйбл.

— Вероятно. Но зато у меня в избытке опыта, — возразил я ему. — Может быть, дело дойдет до простого обмена военнопленными. Мы все можем через неделю оказаться в Англии.

— А если нет?

— По моему мнению, сейчас нам лучше оставаться с японцами. Если уж бежать, то где-нибудь поближе от российской территории.

Гревс был не согласен:

— Вы не импульсивный парень, а? Бастэйбл!

— Вероятно, нет.

Я слишком много пережил разрушений и войн в трех мирах, чтобы предаваться подобным романтическим планам, возникающим вдруг, в горячке. Я предпочитал выжидать. Гревс может думать, что хочет. Я только заметил, что без моего согласия он не стал предпринимать попыток вырваться из отеля.

Стрельба продолжалась, но уже не такая ожесточенная. Внизу в городе пожары пылали все ярче. Отблески огня отражались на белой гондоле японского корабля, медленно покачивающегося на мачте.

Демпси, должно быть, проглотил все свои стимуляторы. То и дело видел я его, то с пистолетом, то с парангом. Он мелькал между деревьями и кустами, растущими на аэропарке. Я не мог себе представить, каковы были в действительности темные, быть может, — сентиментальные причины связать себя с кули. Возможно, он надеялся с их помощью разбить японцев и спасти европейцев, но в этом я сомневался. Даже в своих лохмотьях Демпси сильно отличался от тех людей, которых сейчас возглавлял. Он был воспитан флотом, и сейчас его инстинкты предводителя вырвались на свободу.

Японцы тоже вычленили его, и их огонь сконцентрировался на нем. Он искал их пуль. Мне показалось, что он хочет быть убитым. Он говорил о самоубийстве и, вероятно, в его глазах то был отличный способ умереть. Тем не менее, он выказывал мужество, и я мог только дивиться тому, как он вел бой против японцев.

Его глаза блестели. На губах застыла странноватая улыбка. И на мгновение меня пронзило непреодолимое чувство близости с ним. Необъяснимого родства, товарищества — назовите как угодно. Он был точно другим олицетворением меня самого — Бастэйбла тех ужасных дней, когда я еще не научился жить дальше с грузом вины, печали и безнадежности.

Демпси побежал к воздушному кораблю, все оставшиеся кули последовали за ним. Молодой англичанин повалил двоих солдат, прежде чем те успели что-либо сделать. Он ударил парангом, уклонился от штыка и пули. Затем убил еще двух японцев и едва не ворвался в гондолу, когда, задрав обе руки кверху, точно кровожадный бог войны, рухнул на землю.

Я видел его лежащим у трапа с раскинутыми руками и ногами. Он вздрогнул еще раз или два. Я не знал, попала ли в него пуля или закончилось действие стимулирующих препаратов. Капитан с обнаженным мечом подбежал к телу у трапа, повернул его и велел двум своим людям тащить его в корабль.

Я слышал, как у солдата вырвалось его имя:

— Демпси!

Откуда, во имя всего святого, им знать его?

После того, как Демпси пал, кули тотчас же рассеялись. Капитан возвратился в отель и приказал остальным подниматься на корабль. Я спросил его:

— Что с тем белым? Его застрелили?

Но капитан не пожелал отвечать.

Гревс сказал:

— Видите ли, капитан, вы могли бы, по меньшей мере, сказать нам, жив Демпси или мертв.

Японец втянул в грудь воздух и неприятно посмотрел на Гревса.

— Как штатский, вы имеете определенные права. И капитан Демпси имеет определенные права. Но, тем не менее, я вовсе не обязан отвечать на вопросы одних военнопленных о судьбе других военнопленных.

— Бесчеловечный черт. Это вопрос не права, а простой порядочности!

Японский капитан взмахнул мечом и отдал приказ на родном языке. Солдаты принялись выводить нас.

Когда мы шли, я услышал, как он говорит:

— Не будь мы цивилизованным народом, ни один из вас не был бы жив. А капитана Демпси мои люди разорвали бы на куски.

Японский капитан казался погруженным в свои мысли. Может быть, ему не нравилось это задание. Так бывает со многими солдатами, когда война начинается по-настоящему.

Я спрашивал себя, какое преступление совершил Демпси? За что они так сильно его ненавидят? Я был почему-то почти уверен в том, что он жизнью заплатит за содеянное. Я очень сожалел, что он не нашел времени рассказать мне свою историю.

Часом позже мы находились уже в воздухе. Роув Айленд и его население остались далеко внизу. Сквозь маленький иллюминатор я видел, как пламя ширится над поселком. Даже листва горела. Маленькие фигурки носились по пылающему аду. Можно было даже слышать выстрелы — это японские солдаты обороняли вновь захваченную территорию.

Наша «квартира» была тесной, но вполне сносной. Демпси среди нас не было. Большинство предполагало, что он погиб.

Когда мы достигли нормальной высоты, забрезжил рассвет. Большинство из нас молчали и дремали под ровный гул моторов. Я думал, все мы ломали себе голову над вопросом: что с нами будет, когда мы наконец окажемся в лагере для военнопленных в Рисири? Если война затянется (а это я знал из прошлого опыта), могут пройти годы, прежде чем мы выйдем на свободу.