Саймон Хоук - Гамбит Айвенго [litres]

– Но отец моего господина известен, – сказал Хукер. – И Седрик – саксонец, а не еврей.

– Седрик саксонец! Значит, твой господин – саксонец!

– Ребекка, я и так уже сказал слишком много, – произнес Хукер.

– О, Поньяр, умоляю, открой мне его имя! Обещаю сохранить его в тайне. Я унесу его в могилу, если таково желание твоего господина, клянусь моим богом!

Хукер взял ее за руку.

– Хорошо, Ребекка, в таком случае я скажу тебе. И тебе не нужно ни в чем клясться, потому что я тебе полностью доверяю. Мой господин давно не был в Англии, отправившись в крестовый поход, где он сражался рядом с королем за освобождение Святой земли. На самом деле он не говорит на иврите, но он немного знает язык. У него было разбито сердце, и он находил утешение в изучении всего, что могло отвлечь его от горьких раздумий. Седрик разгневался на сына, когда тот решил последовать за Ричардом, потому что Седрик – гордый саксонец и не любит норманнов. Но мой господин разглядел в Ричарде честного и благородного правителя, который думал об англичанах как о своих подданных, к которым следует относиться одинаково, не ставя норманнов выше саксонцев. Народ только тогда силен, когда в нем есть единство. Ричард отправился освобождать Святую землю, потому что считал это правильным и справедливым. Седрик же думает только о том, чтобы освободить саксонцев от норманнов.

– Так он впал в немилость у своего отца, и его сердце разбито, – сказала Ребекка.

– Его сердце было разбито из-за безнадежной любви, – сказал Хукер, манипулируя ею и ненавидя себя за это. – Мой господин был влюблен в Ровену, воспитанницу Седрика, но она была обещана другому.

– Ты говоришь, был влюблен? – сказала Ребекка с нескрываемой ноткой надежды в голосе.

– Возможно, это было просто вожделение, не мне судить об этом, – сказал Хукер. – Иногда запретный плод кажется слаще. Мой господин вернулся домой уставшим, но более мудрым человеком. Теперь он понимает, что есть более важные вещи, чем похотливые страсти.

– Ты все еще не назвал мне его имя, – сказала Ребекка. – Я не знакома с саксонцем Седриком. И не знаю, какое имя он дал своему сыну.

– Уилфред, – сказал Хукер. – Уилфред из Айвенго. Благородный рыцарь, которому король, в знак признательности за его службу, даровал баронский титул. Тем временем, пока Ричард отсутствовал, принц Иоанн захватил бразды правления и отобрал земли многих верных рыцарей Ричарда. Точно так же, как принц Иоанн ворует у Исаака, беря ссуды, которые не собирается возвращать, так он украл и у моего господина. Айвенго вернулся, чтобы помочь королю вернуть трон, и, если его личность станет известна, Иоанн и его приспешники попытаются его остановить. Прямо сейчас, Ребекка, я опасаюсь за его безопасность. Он уже должен был вернуться. Он отправился с Седриком, чтобы получить его прощение и деньги на погашение ссуды твоего отца. Боюсь, с ним что-то произошло. Возможно, на него напали бандиты, или конь сбросил его, и он лежит где-то у дороги без чувств. А я здесь сижу и не могу отправиться на его поиски и как-то ему помочь!

– Ты должен заняться этим немедленно, – сказала Ребекка. – Найди его, Поньяр!

– Я не могу, – сказал Хукер, отводя взгляд. Он был не в состоянии на нее смотреть. Она явно была влюблена в Лукаса, и он использовал это против нее. Это было нечестно. Если бы только она испытывала такие чувства к нему, он бросил бы службу, принял бы иудаизм и… но это было немыслимо. Он должен взять себя в руки. Он был солдатом и у него была работа, которую нужно было сделать.

– Но ты должен отправиться на его поиски! – сказала Ребекка.

– Меня и доспех моего господина оставили в обеспечение ссуды твоему отцу, – сказал Хукер. – Если я сейчас уйду, то стану сбежавшим крепостным, а за это полагается серьезное наказание.

– Мой отец не станет объявлять тебя вне закона, – сказала Ребекка. – Да и кого волнуют проблемы еврея? И я объясню ему, что…

– Ничего не получится, Ребекка, – перебил ее Хукер. – Я не могу уйти. Мой господин дал слово, что я останусь у Исаака, и я должен остаться.

– Возможно, есть другой выход, – сказала Ребекка. – Нам надо ехать в Йорк. Мы бы уже были в дороге, если бы не сделка моего отца и сэра Уилфреда. Мы можем отправиться немедленно и поехать по тому же пути, по которому поехал твой господин. Таким образом, если он пострадал где-нибудь по дороге, мы обязательно его найдем. А если нет, то мы можем оставить здесь для него сообщение, чтобы он нашел нас в Йорке. Так, как ты будешь с нами, то слово твоего господина не будет нарушено, и мы сможем справляться о нем по пути.

– Но пойдет ли Исаак на это? – сказал Хукер.

– Я его уговорю, – сказала Ребекка. – Конечно же, он поймет, что такой поступок принесет ему больше пользы, и если Уилфред попал в беду, то мы должны попытаться ему помочь. Если бы король Ричард действительно был справедливым и благородным, как ты говоришь, возможно, он относился бы к нам добрее своего брата Иоанна.

– Если вы поможете Айвенго, то поможете королю Ричарду, – сказал Хукер. – И вы увидите, что король не окажется неблагодарным.

– Я сейчас же пойду и поговорю с отцом, – сказала Ребекка.

После ее ухода Хукер вздохнул и с тоской посмотрел на еду, которую она ему принесла. У него внезапно пропал аппетит.

Морис де Брейси и Брайан де Буа-Гильберт медленно ехали с небольшим эскортом по дороге, ведущей через лес к Торквилстоуну. Оба пребывали в хорошем настроении. Солнце стояло высоко, высок был и их дух. Де Брейси собирался устроить еще один банкет, чтобы отпраздновать свой новый статус господина усадьбы в Торквилстоуне. Они пробыли в дороге уже несколько часов, когда наткнулись на необычную сценку.

Это был Исаак Йоркский и его свита, вернее, то, что было его свитой. Испытывая недостаток в вооруженных спутниках, способных обеспечить верность охраны и носильщиков, Исаак был ограблен собственными наемниками. Он заплатил им половину суммы авансом, оставшуюся часть он должен был отдать по прибытии в целости и сохранности со своими товарами в место назначения, но эти люди посчитали, что половина суммы их вполне устраивает – к тому же им не придется рисковать наткнуться в лесу на разбойников. Они увели его лошадей и большую часть имущества, но им пришлось за это заплатить. Хукер уложил троих из них, пока сам не был ранен. Представившаяся Де Брейси и Буа-Гильберту сцена состояла из трех трупов с торчащими в них кинжалами, сидящего на земле Хукера с ухаживающей за ним Ребеккой и Исаака, стоявшего посреди дороги и причитающего.

– Это тот еврей, Исаак Йоркский, – сказал де Брейси, – и эта женщина – его дочь, которой одетый в белое саксонский рыцарь оказал честь на турнире. Человек, который с ними, мне неизвестен.