Роберт Бюттнер - Удел сироты

– Вы только что сами говорили про кальмаров и разжигали ненависть!

Орд какое-то время молчал, а потом кивнул.

– Справедливо, сэр. Но я думал генерал понимает разницу между забавой и необходимостью работать в одной команде, где не должно быть никаких стычек.

Идея сержанта Орда относительно забавы видимо не простиралась на зубы, выбитые во время драки в баре. И, тем не менее, я согласился с его точкой зрения.

– Учтите это на будущее, сэр. Следующий раз вам и адмиралу Брэйсу придется работать вместе, и многие жизни могут оказаться на чаше весов. Конкуренция между службами должна закончиться на уровне соревнований между армией и флотом.

– Я понял, сержант, – печально сказал я. Я был согласен с ним. Но правда в том, что когда мы доберемся до дому, Брэйс исчезнет с моего жизненного пути, как жевательная резинка, смытая водой из унитаза. Орд преподал мне второй урок, правда к делу это не относится.

Возвращение домой, это космическое путешествие было ничем иным, как своего рода тюремным заключением. И тем, кто вдыхал этот кислый воздух, кроме настоящих преступников, конечно, это не нравилось.

« Экскалибур » вернулся на то место, где «родился» на орбиту Луны через 240 дней. Казалось, он никуда и не летал. Я ожидал, что перемены происшедшие на Земле за те пять лет, пока я был вдали от дома, не коснуться меня, не после того, через что пришлось мне пройти.

Ох, насколько же я был неправ!

Через две недели после возвращения « Экскалибура » на лунную орбиту, Говард и я прошли через выходной люк межпланетного корабля на борт « Звезды » – дома пилота Мими Озейвы. Мой отряд первым отправился вниз. Потом должна была быть высажена Третья дивизия, а потом небольшая команда « Эскалибура ». Брэйс собирался последним покинуть судно.

Рыжеволосый служащий Космических сил, используя в условиях низкой гравитации и ограниченного запаса воздуха старомодную кисть со щетиной, нарисовал знак на пластине люка.

– Адмирал Брэйс пытается сделать из вас маляров? – спросил я его.

Рядовой усмехнулся.

– Адмирал, конечно, любит красить все подряд, сэр. Но тут дело не в этом. Это своего рода защитный слой. Как только « Звезда » очистит этот шлюз, мы пронафталиним весь корабль. Потом мы все запечатаем, и пустой « Эскалибур » останется крутиться на лунной орбите.

Я посмотрел на Говарда, но тот только пожал плечами.

– Это – не секрет. Наверное, вы ничего не слышали, потому что занимались бумагами дивизии.

Он был прав. Двадцати четырех летний парень вроде меня не мог поддерживать в должном порядке даже основные бумаги дивизии, это все равно, что пытаться научить хомяка говорить на идише. Но была еще одна причина, почему я смотрел на подобные приготовления сквозь пальцы…

Мы прошли через соединительную пуповину и по опущенному трапу поднялись к люку « Звезды » Мими.

– А что вы ожидали от них? – продолжал Говард. – Биллион долларов стоит ежемесячное поддержание живучести данного корабля. Потом они и лунную базу законсервируют.

Так или иначе, но я не ожидал ничего подобного. Я закинул шинель в грузовую сетку над сидением и покачал головой.

– А сколько они заплатят, если слизни вернуться, а мы будем не готовы? Сколько городов эти твари успеют стереть с лица Земли?

– Почти три года прошло с тех пор как мы уничтожили псевдоголовоногих на Ганимеде. У нас нет никаких данных, дающих нам право подозревать, что где-то там, кто-то затаился, – он плюхнулся на сидение. – Джейсон, ты бы лучше готовился к спокойному возвращению на Землю, и раздумывал о вариантах дальнейшего существования, а не о возвращении псевдоголовоногих .

Мими унесла нас от « Экскалибура », кивнув ему двигателями малой тяги, потом вышла на лунную орбиту, включила главный двигатель и понесла нас прямо к дому.

Через три дня мы прошли через атмосферу, пересекли побережье Тихого океана чуть выше Оригона, и помчались на восток.

« Звезда » ничуть не напоминала неуправляемую пулю, вроде старинных шатлов, но она не была приспособлена для исполнения фигур высшего пилотажа.

Сделав широкий круг, Мими повернула к югу, и мы пролетели над Ниагарским водопадом, а потом стрелой понеслись к Вашингтону, в федеральный округ Колумбия.

« Отважные Звезды » с « Экскалибура », которые приземлялись в предыдущие дни, опускались на мысе Канаверал, где располагалась единственная взлетно-посадочная полоса специально приспособленная под эту модель.

Только Мими Озейва была достаточно опытным пилотом, чтобы посадить « Звезду » на обычной взлетно-посадочной полосе, вроде той, что в аэропорту Рейгана.

Мими скользила вниз, словно Пух Харт. Как я хотел, чтобы в корпусе шатла имелись иллюминаторы. Я был дома, но единственное откуда я это знал – ощущение, что мой ливер и все кишки, разом обрушились в нижнюю часть живота, придавленные земной силой тяжести, о которой я забыл на долгие пять лет.

Экран на переборке замерцал, и я ткнул в его сторону пальцем, который, казалось, был сделан из свинца.

– Говард, тут все до сих пор серое!

Я знал, что страна до сих пор не оправилась от нападения, но я все же надеялся, что увижу зеленую траву и синее небо.

Мими остановила « Звезду » на взлетно-посадочной полосе и с гидравлическим скрежетом опустился пандус. Наконец-то дома! Я отстегнул ремни безопасности и вскочил на ноги. Точнее попытался это сделать. И тут у меня колени подогнулись. Я рухнул назад и прижал ладони к трясущимся бедрам.

– Вот дерьмо-то!

Я работал словно проклятый бегал кросс дважды каждый юпитерянский день, и, тем не менее, я едва мог стоять.

Говард до сих пор остававшийся на своем месте, усмехнулся.

– Подождем медиков.

Через несколько минут два здоровенных рядовых помогли мне подняться. Они взяли меня под руки, словно я какой-то дед, и мы отправились вниз по скату.

Я едва не захлебнулся в густом воздухе полным запахов, о которых я забыл. Пыль. Керосин. Асфальт. Для меня они были словно аромат орхидеи. Я закачался, усмехаясь.

Где-то в глубине души я надеялся, что нас встретят с духовым оркестром, или, по меньшей мере, кто-то пожмет мне руку, но медики просто погрузили меня и Говарда вместе с нашими шинелями на электрокар. И никаких поклонников, которые встречали бы нас в каждой аллее. С грохотом покатили мы по гудронированному шоссе к ангару.

В ангаре нас ждал синий флотский автобус. Перед автобусом, заложив руки за спину, стояли мои семь сотен выживших пехотинцев. Мы оставили Ганимед грязной оравой Потерянных мальчиков. А я при них играл роль Питера Пена.

Семь сотен солдат, выстроились передо мной в полной форме, дисциплинированные, словно римские легионеры.