Андрей Неклюдов - Земля Обручева, или Невероятные приключения Димы Ручейкова [litres]

И что же, озадаченно думал Димка, они так и будут ходить по этим линиям целый день? Или даже несколько дней у них будут такие черепашьи маршруты? А когда же в настоящий?

– Григорий Борисович! – обратился он к начальнику. – А когда у нас начнутся настоящие маршруты – по горам и по тайге?

– Чем тебе эта работа не нравится? – тут же встрял Фомич. – Скучно? Тогда тебе в турпоход надо было отправляться, а не в геологическую экспедицию.

Шмырёв дал высказаться своему помощнику, после чего дружески похлопал Димку по плечу:

– Ничего. Втянешься. Мы не первый сезон так работаем. Геологическая съемка, чтобы ты знал, практически по всей стране проведена. Сейчас ведутся в основном поисковые работы на перспективных площадях. Как у нас здесь.

– А то он хотел, понимаешь, и кайф ловить, и деньги чтобы платили, – продолжал глумиться Фомич. – А так не получится, господин турист. Тут уж или одно, или другое. А то со спиннингом приехал, видишь ли! Как на турбазу.

Димке вдруг очень захотелось подойти и приварить этого сморчка трубкой радиометра. Но он помнил, что в этой трубке находится хрупкий кристалл и такая же хрупкая лампа, а их полагалось оберегать.

И никто – ни начальник, ни студентка-техник – не сказали ни слова в защиту новичка. Шмырёва, похоже, все это только забавляло, а Алёну волновали исключительно аномалии. А может, они сами думали так же, как и Фомич, только не говорили об этом вслух.

После четвертого профиля сделали привал у ручья. Развели костер, приладили над огнем на двух камнях чайник. Фомич раздал всем по куску лепешки, заменяющей хлеб. Димке почему-то – самый маленький, и опять никто этого как будто не заметил. Свой кусок Димка сразу съел, а чай потом пил с рыбными консервами без хлеба. Чай был таким крепким, что у Димки от горечи сводило челюсть.

– Молодец, – похвалил начальник Фомича. – Хорошо заварил, по-взрослому! А то бывает: заварят белый чай. Я белый чай не пью!

– Григорий Борисович, – обратился к геологу Димка. – Радиоактивность была шестьдесят и даже сто двадцать. Это ведь много? Из-за чего такая радиоактивность? Из-за метеорита?

На лицах у всех появились улыбки. Алёна отвернулась, видимо, чтобы не расхохотаться. Даже вечно насупленный Фомич сморщил лицо и подтянул губу к носу.

– Или, может, тут урановая руда? – поспешил исправиться мальчишка.

Старшие товарищи снова заухмылялись. Все это указывало на глупость Димкиных вопросов.

– Видишь ли, друг Дима, – кашлянув, заговорил Шмырёв. – Метеорит тут вовсе ни при чем. Дался тебе этот метеорит! А насчет руды – не так все просто. Все дело в том, что́ мы хотим получить. Если мы ищем урановую руду, то это невысокие значения, хотя с глубиной активность может возрастать. Если же мы используем радиоактивность для разделения пород [6], поскольку у разных пород она разная, то для обычной породы это довольно высокие показания.

– А какие тут породы? Ценные?

– Обычные. Сланцы, доломиты, вулканические туфы… – монотонно принялся перечислять геолог.

– Вулканические туфы?! Значит, тут есть вулканы?! – обрадовался Димка.

– Ну, не столько вулканы, сколько их продукты – вулканические породы, – охладил его начальник, поднимаясь на ноги. – От вулканов остались рожки да ножки. Всё, хорош прохлаждаться, господа. Работа не ждет! В прошлом году мы вовсе без чаёвок работали.

– И правильно! Вполне можно и без чаёвок, – подхватил Фомич. – Продуктов экономия.

«Без чаёвок вообще будет тоска…» – уныло подумал Димка.

Пока сидели у костра, начал накрапывать дождик. Отдаленная гряда скал скрылась за дымчатой пеленой. Когда же двинулись по очередному профилю, вперемешку с дождем пошел и мокрый снег.

«„Про лето забудь“, – вспомнил Димка слова начальника базы Алексея. – Похоже, и вправду придется забыть. Зато для меня это закалка. А еще будет что рассказать друзьям».

И он старался не замечать озябших рук и ног и того, что штанины вымокли от кустов и неприятно липли к ногам. Другие ведь не замечали этого. Наверное, ему было бы легче не замечать эту непогоду, если бы на нем был ватник. К сожалению, ватник он не взял в маршрут, понадеявшись на выданную ему новенькую накидку-дождевик лимонно-желтого цвета. Но, по всей видимости, дождевик этот не был рассчитан на продолжительный дождь со снегом, ибо через какое-то время он бойко потек по всем швам.

– Сорок пять! – продолжала выкрикивать с разных сторон профиля Алёна, тоже облаченная в желтый дождевик. – Пятьдесят!

С прежним усердием ощупывал трубкой каждый камень и Фомич. На Фомиче, как и на Шмырёве, был серый прорезиненный плащ, некрасивый, но зато, наверное, более надежный.

Димка забыл еще выяснить у начальника, откуда берется эта самая радиоактивность, которую они меряют, но спрашивать при Фомиче ему не хотелось. Поэтому он дождался, когда Семён Фомич занялся очередной глыбой, и подошел к геологу:

– Григорий Борисович, скажите, а радиоактивность – почему она идет из земли?

И тотчас же за спиной у Димки прозвучал язвительный голосок:

– Чему вас в школе учат? Еще спросил бы, почему Земля вращается, грамотей.

«А правда: почему она вращается?» – подумал мальчишка, но спрашивать, конечно же, не стал.

– Вообще-то, излучение исходит не только из земли, но также из воздуха, из космоса, – скороговоркой отвечал начальник. – Со всех сторон – как душ Шарко́, – хмыкнул он. – В земле же, в горных породах содержатся в разных количествах радионуклиды – уран, радий, торий… Слышал о таких? И еще много других, в том числе радон [7] Радо́н – радиоактивный газ; непрерывно поступает в атмосферу из глубины земли. . Распадаясь, эти элементы выделяют альфа-, бета– и гамма-частицы.

– Гамма- излучение , – поправил Семён Фомич.

– Строго говоря, да, – согласился начальник. – Альфа – это ядра гелия, бета – электроны, а гамма – это уже волны, хотя, как мы знаем из физики, электромагнитные волны – это одновременно и кванты. Так вот, наши приборы настроены на гамма-излучение. Мы проводим, чтобы ты знал, площадную гамма-съемку . Усек? Детально объяснять некогда. Захочешь – в книжках почитаешь. – И руководитель потопал дальше. За ним поспешил Фомич, ворча что-то себе под нос.

– …Взяли неуча, – расслышал Димка его сердитое бурчание.

«Черепаший маршрут» продолжался до сумерек. От постоянного треска в наушниках Димке стало мерещиться, будто трещит у него в мозгу.

«Лучше бы музыку слушать через них, чем этот дурацкий треск», – вспомнил он про оставленный в нижнем лагере аудиоплеер.