Василий Бережной - Голубая планета [Сборник]

Наблюдение неба проводим по очереди. Однажды, дежуря у бортового телескопа, я обратила внимание на три яркие звездочки. Мне показалось, что раньше их не было. Особенно меня поразило то, что яркость их менялась. Разбудила Игоря, который тут же припал к окуляру. Какую-то минуту он смотрел, а потом бросился к торпедному аппарату — на нас мчались метеориты! Опасность была страшная и неожиданная. Пальцы у Игоря дрожали, и он никак не мог наладить аппарат. В телескоп уже было видно большие каменные глыбы, которые, медленно вращаясь, приближались к нам. Один камень был величиной с наш домик. Мне показалось, что на нем стоит какая-то ослепительно-белая статуя, но то, конечно, была игра света. Все ближе и ближе… Я закрыла глаза, ожидая удара. Но в этот момент металлическое тело ракеты сотряслось — это выстрелил аппарат, и Игорь успел распылить метеориты атомными «торпедами»!

Наша жизнь теперь идет размеренно, однообразно.

Оба мы сильно похудели, осунулись, потому что паек пришлось уменьшить в десять раз, больше уменьшать нельзя ни на грамм. На Земле, где значительную часть энергии человек вынужден отдавать на преодоление тяготения, мы бы на таком пайке не прожили и двух недель. А тут получается большая экономия энергии. У Игоря выросла изрядная борода, и над ней мы иногда прикалываемся. «Юный дедушка» — так прозвала я его. А он меня провозгласил хозяйкой звездных просторов.

Игорь человек замечательный — такой отзывчивый, умный, энергичный. Я знаю: на Земле у него осталась любимая. Ни одного слова не сказал он о ней, но она все время с ним — в его воображении, сердце. Я это чувствую и… немного завидую ей. Вот если бы и меня кто так верно любил!

Какое это большое счастье — быть человеком! Иногда думаю: какие-то атомы сгруппировались так, что вышел камень. А мои атомы соединились таким образом, что дали совершенно новое качество — живую, мыслящую материю. И вот я лечу среди звездных миров. И не они вмещают меня в себя, а это я охватываю их умом и ношу в голове!

Хоть мы невероятно далеко от Земли, от всей Солнечной системы, но чувствуем себя частью человечества. Мы — его глаза, его взгляд, брошенный в будущее. Разве мы имеем моральное право на пессимизм? Разве не должны работать?

Но тоска все-таки грызет сердце… Полжизни отдала бы за то, чтобы взглянуть на тебя, родной. Хотя бы издалека…

Дорогой Дедушка!

Прошли целые годы с тех пор, как мы покинули родную планету. Игорь уверяет, что на Земле уже прошли века. Если бы знать скорость нашей ракеты, то можно было бы вычислить… И приборы молчат… Века, или нет, но, наверное, очень много. Я знаю, что пишу эти письма в далекое прошлое. Это очень странно, и мне как-то самой не верится. Однако это — факт, вытекающий из теории относительности… и значит, ни меня, ни Игоря там уже никто не ждет.

А звезды играют всеми цветами спектра. Какое же это величественное зрелище! На темном бархате рассыпаны блестящие драгоценные камни: белые, желтые, голубые, синие, красные… Помню, как ты мне рассказывал древнегреческий миф о музыке небесных сфер. Иногда мне кажется, что я слышу эту нежно-тревожную, непостижимо-прекрасную музыку.

Целыми «днями», как зачарованная, любуюсь звездами, мечтаю в мыслях о потерянной Земле. И тогда становится легче на душе. Порой мне становится жаль саму себя. Молодость, любовь… Неужели этот огонь погаснет, даже не будучи разожжен? А как бы мне хотелось иметь семью, чтобы рядом бегал маленький сынок, такой шалун с веселыми глазами. И вот такого мужчину верного, как Игоря: его давно никто не ждет на Земле, а он любит… Кого? Свою давнюю мечту. Я уважаю его верность. Правда, иногда становится тоскливо от того, что Игорь не видит во мне девушки, но это лишь на мгновение. Мы стали братом и сестрой. Это чувство оттесняет все другие. А разве оно не прекрасно? Я не имела брата — и вот он рядом, навсегда.

Время от времени фотографируем небо. Все научные наблюдения я записываю в бортовой журнал. Игорь в шутку говорит, что я пишу «Войну и мир». А сам он сделался поэтом! Сколько написал стихов! Может, это потому, что здесь нет ярых критиков?

Мы не теряем оптимизма. Но что же будет с нами? Неужели так бесследно и погибнем? Ничто мне так не терзает, как мысль о том, что проживешь жизнь пустоцветом и не оставишь ничего хорошего, никакого следа.

Мы частенько философствуем с Игорем на эту тему. Да и не только на эту. Некоторые из своих размышлений срифмовал Игорь. Вот его стихотворение.

Когда же оно встретит-то? Когда загремит? О, дорогой дедушка! Трудно нам приходится!

Родной дедушка! Наконец-то Игорь наладил управление ракетой! Хоть мы этого добивались, этим жили, но когда желанный миг настал и электроника заработала — это была неожиданность. Сначала вспыхнули контрольные лампочки, заколебались, задрожали стрелки приборов, легкий хруст прошел по контактам, будто человек расправил руки и ноги после неудобного и долгого сидения. У Игоря даже дрожали руки, когда он заряжал первую перфорированную ленту.

Со страхом дал он машине задачу включить реактор на пять секунд. Глухо загудел двигатель и тут же замолчал. Выполнила, все в порядке. Теперь можем управлять полетом!

Какая-то далекая планетная система вынырнула с левого борта. Если мы не затормозим скорость ракеты, то нас снова занесет в глубины галактики. Необходимо искать пригодную для жизни планету, ибо иначе погибнем.

Игорь подготовил задачу машине: повернуть ракету кормой вперед и постепенно снижать скорость. Когда скорость ракеты уменьшится до 15 километров в секунду, — направим ее в некий «порт». Довольно уж блуждать в космических пространствах. Но хватит ли топлива — углерода? Контейнеры очень опустели…

Эх, если бы вот вернуться на Землю! Хоть и без гербария…