Владимир Владко - Чудесный генератор [Научно-фантастическая повесть]

— Да, — согласился Даниил Яковлевич.

— А облученное ультракороткими волнами семя растет, созревает и дает тыквы диаметром аж сорок сантиметров! Понимаете? Тыква диаметром около полуметра.

— Да и у нас бывают такие, даже еще больше…

— И за какое время? За месяцы. А здесь всего за шесть недель. Я же сказал.

— Не сказал ты… то есть, нет, все сказал, все, — смутился Даниил Яковлевич, заметив, как снова нахмурился Мистер Питерс.

Даниил Яковлевич даже махнул рукой на него. Он отошел в сторону, к столу, где Рома и Рая раскладывали кассеты и другие приборы, посмотрел на них, почесал затылок и сказал, осторожно оглядываясь на Мистера Питерса:

— Горячий он у вас… этот, как его… пылкий какой-то…

Рома усмехнулся, вспомнив о бесконечных «фуули», которые он ежедневно получал от Мистера Питерса. А Рая гордо ответила:

— Но ведь он прав. Знаете, Даниил Яковлевич, ультракороткие волны — это такое странное явление. Вот, например…

— Э, нет, простите, мне пора идти, — испугался Даниил Яковлевич, поспешно выходя из лаборатории, — вы здесь по очереди будете читать мне лекции, а у меня есть еще другие дела. Вы лучше начинайте зерно облучать, время не ждет…

И он вышел под звуки веселого смеха. Улыбнулся Мистер Питерс. Но сразу же он вновь посерьезнел. На минуту он задумался, потом решительно выключил генератор и повернулся к товарищам:

— А ну, плиз, прошу сюда на небольшое совещание. Оунли-файф-миньют, всего пять минут. Надо точно установить, кто из нас что будет делать здесь.

Все посмотрели на него с удивлением: как так установить? Ведь и так хорошо известно, кто какую имел профессию? Однако, Мистер Питерс стал говорить дальше:

— По моему мнению, я правильно понимаю Ивана Петровича. Самое главное из тех задач, которые мы сейчас имеем, это облучать зерно. Олесь должен начать это делать прямо сейчас. Перед ним много работы. А впрочем, один он не успеет все сделать. Мы, по очереди, будем помогать ему. Остальные работы пока что пойдут во вторую очередь.

— Мои кролики во вторую очередь? — удивленно и жалобно произнесла Рая, наклоняя голову.

— Мои продукты… во вторую очередь? — переспросил Рома.

— Да, во вторую. А так же куры, и яйца, и коровы, и всякий другой скот, другие животные. Прежде всего — зерно. Этого требуют производственные планы совхоза, требуют потребности посевной. Как бригадир, я напоминаю вам об этом. Пока что все. Олесь приступит к работе сегодня же. А я пошел поговорить с директором. Рома, ты, видимо, пойдешь со мной. Вам, Рая, я советовал бы ознакомиться со здешними условиями, в которых находится скот. А Олесь будет готовиться. Пошли.

Странно, но никто и не подумал удивиться по поводу того, что Мистер Питерс неожиданно взял на себя функции распределителя работ и главного начальника. Может, произошло это потому, что такое состояние дел было обусловлено всеми предыдущими событиями. Кому же, действительно, как не уважаемому изобретателю и конструктору нового генератора, и следовало взять на себя такие права?..

Важно вышагивал Мистер Питерс по двору в сопровождении Ромы. Они шли молча, невольно поглядывая по сторонам. Точно ли действительно интересовался чем-то гордый Мистер Питерс — неизвестно; однако, Рома с интересом осматривал совхозные постройки, сельскохозяйственный инвентарь и машины, которые они встречали на своем пути. Рома не очень-то часто бывал на селе. Главный продукт сельского хозяйства, который хорошо знал и любил Рома (кроме свежего и душистого хлеба, конечно), была сметана. И вот, теперь Рома с особым интересом поглядывал на больших красивых коров, возвращавшихся с пастбища и солидно переступавших с ноги на ногу, неся полное густого молока вымя.

— Хорошие коровки, добрые… — начал Рома.

Но, посмотрев на Мистера Питерса, сразу замолчал, потому что тот смотрел совсем в противоположную сторону. Проследив за его взглядом, Рома увидел, как возле одного из домов прошла невысокая девушка в красном платье и белой повязке на голове. Девушка шла медленно. Она несла в руках маленького желтого пушистого цыпленка, с любовью поглаживая его, словно успокаивая. Из-под белой косынки выбивались черные блестящие волосы.

— Ага, — пробормотал Рома, — так вот о чем задумался уважаемый Мистер Питерс. Понимаю, понимаю, — и он иронично улыбнулся.

А когда девушка повернула к ним свое лицо — ироническая улыбка сбежала с лица Ромы. Рот его оставался открытым, и только глаза растерянно моргали. Потому что действительно здесь было на что посмотреть…

Как описывать женскую красоту? Какие краски для этого надо иметь, какое перо и какие чернила?..

Скажем просто: это была девушка несравненная. Черные блестящие волосы идеально дополняли правильной формы лицо загорелой, полнокровной и веселой украинки. Простой тонкий нос стоял на своем месте, над красными губами, такими, что рядом с ними побледнели бы от зависти спелые черешни. И белые, ослепительно белые зубы, которые на миг показались, когда девушка, заметив ребят, быстро улыбнулась, сверкнула длинными и загнутыми вверх ресницами — и исчезла.

Да нет, разве удалось нам передать здесь хотя бы одну десятимиллионную долю того, что увидели удивленные глаза Ромы возле одного из совхозных зданий?..

Рома остановился. Он стоял бы так неизвестно сколько времени, если бы не толкнул его под бок Мистер Питерс:

— Может, пойдем уже, Рома?..

Тяжелый вздох был ему ответом. Ах, зачем Рома увидел черноокую девушку?.. Зачем смутила она его чувства, в которых до сих пор царила лишь золотоволосая Рая?.. Рая, Рая, наверное, не чувствуете вы сейчас этого. Вы изучаете местные условия, вы знакомитесь с состоянием крольчатника… Разве же можно приравнять каких-то кроликов к Роме?.. Ведь даже просто на рост и вес: сколько кроликов можно было бы сделать из самого Ромы?..

Не чувствовала этого Рая, не чувствовал этого и соперник Ромы — Олесь, который уже облучал в лаборатории зерно.

Олесь усердно работал. Одна за другой, вокруг стенки, вдоль нее выстроились чувалы с зерном. Зерно из чувалов высыпалось на большой стол перед генератором. Золотой поток зерна покрывал деревянный стол. Сытое тяжелое зерно шуршало, рассыпаясь — и блестело странным светом под загадочным лучом генератора. Недолго длился сеанс просвечивания, всего тридцать секунд. Через тридцать секунд сильные руки рабочих снова ссыпали облученное зерно в чувалы. Оно было уже заметно теплым; казалось, оно словно набухало, увеличивалось, словно просыпалось ото сна, и теперь уже вполне было готово к посеву.

Сколько раз брал в руки Олесь облученное зерно, пересыпал его с ладони на ладонь — и каждый раз ему казалось, что в его руках словно вибрирует скрытая под твердой оболочкой, но буйная жизнь. Зерно было теплое, от него слышался острый сладкий запах, и его невольно хотелось немедленно положить в землю, старательно укрыть мягким влажным черным одеялом рыхлого чернозема, чтобы поскорее увидеть эти бледно-зеленые ростки, острые кончики листьев долгожданного растения…