Владимир Владко - Чудесный генератор [Научно-фантастическая повесть]

— Да нет. Не фуул, а бьютифул, что означает — «волшебно».

Они уже шли по лестнице дома, где помещалась лаборатория.

На пороге их встретил Олесь:

— Ну, ребята, я свое закончил. Просветил целый чувал [1] Чувал — большой мешок примерно на 5–6 пудов ( Прим. перев .) пшеницы, на посев хватит. Этим заканчиваю эксперимент по облучению сухого зерна, завтра приступаю к облучению влажного. Здорово? И чего же вы не отвечаете? Мистер Питерс? Рома?

Мистер Питерс гордо прошел мимо него, не замечая на своем пути такую мелочь, как некий Олесь. Рома посмотрел на Олеся и ответил, старательно выговаривая слова:

— Сын мой, мы устали, и у нас нет времени разговаривать с тобой. Нас ждут дела.

И он прошел дальше, гордо, как и Мистер Питерс, держа голову. Олесь посмотрел им вслед, покачал головой и сказал:

— Что-то они затеяли. Ну, ладно, надо будет понаблюдать. Рая, скоро уже вы? Можно подумать, что у вас не кролик, а целый слон…

Рая не отвечала. Олесь сел на ступеньках, вынул из кармана газету и начал ее читать: более не оставалось ничего.

А Мистер Питерс и Рома шагали дальше. Они заглянули в комнату, где имела привычку сидеть в кресле Рая: в комнате не было никого. Рома посмотрел на Мистера Питерса. Мистер Питерс взглянул на Рому. И оба прошли дальше, в лабораторию.

Да, Рая была здесь. Она весело оглянулась на них и, запирая дверь клетки, где уже сидел кролик, сказала:

— Как чудесно сегодня работает генератор. Просто чрезвычайно. Мистер Питерс, как я благодарна. Рома, вы чудесный парень!

Товарищи стояли, ничего не понимая. Рая, на ходу поправляя складки халата, подбежала к ним:

— Мистер Питерс, вы золото. Рома, вам просто цены нет.

Она улыбнулась, еще раз взглянула на клетку с кроликом и выбежала из комнаты. Рома посмотрел на Мистера Питерса:

— Что это такое было?

Мистер Питерс махнул рукой: мол, женщина — так чего спрашивать, все равно не поймешь никогда. Самое разумное, что мог сделать Рома, это — согласиться с ним.

Тем временем, Мистер Питерс осматривал генератор, внимательно приглядываясь к каждой его детали, словно он впервые видел всю конструкцию. Он словно проверял количество винтов, считая их быстрыми взмахами пальцев; глаза его следили за выгнутой дугой контура самоиндукции; руки спешно ощупывали поверхность кассеты, любовно притрагиваясь к ней. Рома, который успел уже сесть на свой маленький стул, с удивлением следил за Мистером Питерсом. А тот достал уже свою карманную книжку, раскрыл ее, найдя нужные страницы, — и теперь переводил глаза со страниц на генератор и обратно, будто бы сравнивая то, что было записано на страницах, с действительным размещением деталей.

На столе лежал чистый лист бумаги. Мистер Питерс набросился на него с жадностью сумасшедшего, который только и мечтал о такой бумаге. Быстро-быстро он начал что-то записывать на нем, рисовать какой-то сложный рисунок. О Роме, он, казалось, забыл.

Наконец, Рома не выдержал:

— Мистер Питерс, — обратился он к нему, — Мистер Питерс! Как ты думаешь, существую ли я на свете? И вообще, думаешь ты когда-нибудь обратить внимание на меня?.. Что ты делаешь, хотел бы я знать?

Следствием этого страстного монолога явилось то, что Мистер Питерс взглянул-таки на Рому. А взглянув, кивнул головой, словно бы хотел сказать — «подожди, я сейчас!» И действительно, через несколько минут карандаш его перестал бегать, Мистер Питерс глубоко вздохнул и проворчал:

— Как жаль… ах, какая неприятность, хав-бэд… а впрочем, Рома, не хочешь ли ты мне помочь?

— С радостью. Только не знаю, как именно.

— Будешь выполнять то, что я тебе буду говорить. А?

— Ладно.

— Слушай. Надо вот что…

Вдруг Мистер Питерс вновь замолчал. Казалось, у него мелькнула новая мысль. Через минуту, он воскликнул:

— Три черта и одна ведьма! Сделаю из тебя, наконец, грамотного радиста. Потрачу время, но сделаю. Слушай, понимаешь ли ты, чем именно отличается наше изделие, наш генератор, от обычного?

— Н-не совсем, — неуверенно ответил Рома.

— Слушай. Когда-либо был у тебя хоть какой-нибудь радиоприемник?

— Был, но…

— Подожди.

Мистер Питерс, словно хищник, схватил Рому за плечо и потащил его к генератору.

— Слушай сюда, — угрожающе сказал он, — слушай. Знаешь ли ты, что такое контур? Контур настройки? Молчишь? Не знаешь?.. Тоже мне, современный человек… Контур настройки — это комбинация емкости и самоиндукции. Это комбинация конденсатора и катушки. Но — какой катушки?.. Ты видел в своем приемнике катушки? Ага, наконец-то замечаю, что ты хоть что-нибудь в своей жизни видел. Так вот, это были катушки с многими витками — сто, двести, триста витков. Чем больше витков, тем больше и самоиндукция. Чем больше самоиндукция, тем меньше частота переменного тока, на которую эта катушка настроена. Ай, даже стыдно говорить все это…

— Почему?

— Потому, что по нашим временам все это знает любой первый попавшийся пионер, который, безусловно, делал для себя детекторный приемник. Ну, ладно. Нам нужна очень большая, очень высокая частота. Значит, нам надо очень мало витков. Сколько, как ты думаешь?

— Н-не знаю… Может — пять?.. Три?

Мистер Питерс презрительно махнул рукой:

— Пять или три витка дадут просто короткие волны. А нам нужны ультракороткие. И катушка нам нужна примерно в полвитка. Понимаешь?

— Полвитка?..

— Да. И ни на один градус больше. А почему у нас много потерь?.. Почему мы не можем работать на полную мощность? Почему мы не можем настраиваться на первую попавшуюся высокую частоту? А?

Молчание. Рома спрятал глаза, опустив их вниз.

— Потому, что у нас для самоиндукции служит, кроме нашего полвитка, еще и каждый миллиметр наших проводников. Да и этого еще мало: по нашей старой схеме, старому принципу добывания ультракоротких волн, — мы не сможем все равно получить такую мощность, которая нам нужна. Томсоновский контур тут неприменим.

— Какой?

— Томсоновский, говорю. Ну, этот, который состоит из емкости и самоиндукции… тю, да разве не тебе я все время объяснял, что такое контур? Ой, горе мне с такими помощниками!

Он махнул рукой.

— Слушай, несчастное создание. Слушай! Томсоновский контур — прочь. И весь старый принцип — долой. Катушку, емкость, старую лампу — к черту. И переходим на совершенно новое. Понимаешь — совершенно новое. Переходим на…

Мистер Питерс сделал паузу и закончил:

— На эффект магнетрона. Вот!

Глаза его блестели, лицо пылало, как в лихорадке.

— Слушай, слушай внимательно. Это же чрезвычайно просто, гениально легко. Ну, вот ты знаешь, что в лампе с катода, с нити накала к аноду течет ток высокого напряжения? Электроны отрываются от катода и хаотично летят к аноду. Это нормальная картина. А когда мы поставим катод и анод в магнитное поле? Что тогда?