Александр Ильин - На суше и на море - 1977

— Орет, як скаженный, — коротко отозвался он о начальнике этой партии.

Отошли в сторону и о чем-то тихо разговаривают две подружки — Вера и Нина, жительницы Тынды. Приехали на каникулы домой из Иркутска, где учатся в техникуме. Отправились с нами посмотреть мир, а заодно и деньжат заработать. Присел на кочку Серафим — самый старший и опытный из нас. Вместе с ним мне приходилось мокнуть и мерзнуть лет десять назад на северных реках, и уже тогда у него за плечами было немало сложных экспедиций. Серафим — страстный рыбак, ищущий и ловящий рыбу везде, где только можно. Обычный девиз рыбаков: «Была бы рыба, а уж мы ее поймаем» — в его устах звучал так: «Была бы вода, а рыбу я найду».

Вот и сейчас его серые глаза внимательно присматриваются к течению ручья, а мягкие черты лица, тронутого оспинами, отражают напряженное раздумье. Встав с кочки, Серафим окинул нас взглядом и, убедившись, что его помощь пока не нужна, пошел к воде, на ходу вынимая из кармана намотанную на коробок леску.

Из вездехода не вышла только Галка — второй наш инженер. Она пристроилась в углу кабины. отдохнуть с дороги. Как и Алексей, она только что окончила вуз, но по характеру — его полная противоположность. Светловолосая, светлоглазая, всегда спокойная, она не любит распоряжаться, вообще как-то выделяться. У нее свой талант, порой даже с лихвой компенсирующий отсутствие организаторских способностей, — музыкальный слух и приятный голос.

А вот и водитель нашего вездехода Володя Каплинский, невысокого роста, с тонким профилем. Слегка прищурив серые глаза, сосредоточенно протирает ветошью дверцы кабины, капот и крылья машины, заляпанные грязью, а на его темном пиджаке с блестящими пуговицами ни единого пятнышка. Всегда элегантен, аккуратен, в доброжелательном настроении. Кончил свою работу, подошел к ребятам, ставящим палатку, подвинул колья, что-то поправил, и палатка стала сразу ровнее и приятнее.

Лагерь разбили на поляне возле ручья. Местность поражала своей дикой красотой. Ручей вытекал из-за увала, огибая который делал крутую излучину. Выше излучины долина ручья сужалась, образовывая глубокий каньон с обрывистыми склонами, сложенными мрачным, красновато-бурым камнем. По обрывам каньона лепились тоненькие лиственницы. Ниже ручей терялся в густом кустарнике, из которого в отдельных местах проглядывали замшелые вершины каменных глыб. Здесь и там пламенели куртины цветущего шиповника. Пологие склоны долины пестрели разнотравьем. В мочажинах, у выхода грунтовых вод, бросались в глаза изумрудные пятна водолюбов. А вокруг — тайга. Стройные буровато-коричневые стволы лиственниц, увенчанные пышной и одновременно прозрачной кроной, кряжистые ели. По опушке, вдоль ручья, отдельными группами росли невысокие березы и осины.

Быстро поставили палатки, сколотили из тонких прямых лиственничных стволов стол и скамейки, натянули тент — вот и столовая. На перекладине, укрепленной между двумя рогатулями, повесили новенькие, блестящие пока котел и чайник. Жарко запылал костер из сухого валежника. Синеватый дымок легким облаком расходился над поляной и таял в ветвях деревьев.

Пользуясь хорошей погодой, мы, не теряя времени, взялись за работу. Я пошел с нивелиром вниз по течению ручья и дальше по реке. Серафим занялся съемкой участка под будущий мост, а Алексей направился с измерениями вверх по ручью.

Первые дни на новом участке всегда трудные. Сказывается и новизна обстановки. Ведь на свете нет двух одинаковых речек. У каждой свои «черты характера», свой норов — то обрывистый берег, то стремительное течение, то километровые разливы. Нужно ко всему этому приспособиться, чтобы быстрее и проще произвести измерения. Еще труднее «притираются» друг к другу характеры людей, вчера еще не знакомых, а сегодня идущих одной тропой, связанных одной целью. И не только связанных, но и зависящих друг от друга и в работе, и в отдыхе. Ведь вокруг тайга. Ни магазина, ни кино, ни милиции. И нужно быть особенно честным и одновременно требовательным и к товарищам, с которыми трудишься, и в особенности к себе. Иначе возникнут трещинки, которые, разрастаясь, развалят не только коллектив, но и работу. А у нас времени в обрез. Все это понимали, но, как довольно быстро выяснилось, по-разному.

Однажды после ужина у мерцающего костра неспешно обсуждали мы планы на ближайшие дни. Серафим готовил к засолке хариусов, составляя весьма сложную смесь из листьев багульника, хвои лиственницы, веточек брусники и даже кусочков коры молодых сосенок, что, по его авторитетному мнению, вполне заменяло лавровый лист, корицу и другие специи.

Петя с интересом приглядывался к манипуляциям Серафима.

— Вот не понимаю, зачем хариуса ловишь? — спросил он. — Мелочь какая-то. И вообще рыба — не добыча. Сохатого взять, марала — вот это охота. Я ведь в совхозе охотничал, участок свой у меня был как раз недалеко отсюда. — Петя мечтательно потянулся. — Хорошо на зверя идти одному, без собаки. Выследишь тропу к солонцу, тихо-тихо ждешь ночью. Не пришел сохатый. Ждешь второй раз — опять нет. — Петя улыбнулся и сощурил свои и без того узкие карие глазки. — Но не уходил еще зверь от меня. И сохатины добывал, и по мешку белок сдавал за зиму. В совхозе не раз премию получал за пушнину. — И внезапно помрачнел: — А скоро, однако, уйдет зверь. Теперь уже сколько народу ходит по тайге. Вернусь из армии, уйду дальше в тайгу, там еще много места свободного, — закончил Петя.

Отгорел закат, сумерки скрыли вершины деревьев, в небе затеплились голубоватые искры звезд. Тихие шелесты, долетающие из глубины леса, звучали аккордами какой-то мягкой, навевающей покой песни.

Рабочие ушли в свои палатки, и я тоже собрался было вслед за ними, и тут подсел Алексей.

— Слушай, что это ребята у нас балуются? Вчера днем обедать сели. Я им просеку велю рубить, а они сидят и жуют. А сегодня целый час чай распивали. Ты их приструни. Спешить нужно.

Действительно, обычно на изысканиях после плотного завтрака работают с небольшими перерывами без обеда до конца дня. Не тащить же с собой в лес посуду и продукты. В крайнем случае сунешь утром в карман бутерброд, пожуешь его днем, да и хорош. Но ведь и запретить хотя бы чайку вскипятить в обед тоже нельзя. Тут все зависит от доброй воли человека.

Я промолчал. Подошла Галка. Узнав, о чем разговор, коротко вздохнула:

— Была я на Кавказе, с альпинистами. Так там тянешься в связке, тянешься, до того устанешь, что и обедать неохота. Но то ведь отдых. А здесь работать нужно. А какая работа, если людей весь день без еды держать?