Александр Янтер - На суше и на море - 1978

Моя студентка Филлис Анастос часто просила Дэвида помочь ей поймать угря. Для изучения перемещений угрей Филлис привязывала к голове угря тонкую нитку, а к другому ее концу прикрепляла пробку-поплавок. Так ей удавалось фиксировать все передвижения угря.

За три сезона ей удалось выяснить, что меняют свои норки, как правило, только самцы. Филлис обнаружила также, что на приближение к самке самец тратит несколько дней, т. е. передвигается в день на считанные дюймы. После спаривания самец удаляется, и у каждого партнера опять достаточно большая полусфера для кормления.

«Но я никогда не видела, чтобы самец покидал свою старую норку и выкапывал новую!» — жалуется Филлис.

И не только она — никто из нас никогда не видел, каким образом угри меняют место жительства. Покидает ли угорь свою норку и переплывает на новое место? Или же, избрав себе подругу, он прорывает к ней дорогу прямо сквозь песок? Мы так до сих пор этого не знаем.

Колония № 2. Мы с Филлис опускаемся поглубже и видим следующее: на площади около 4 квадратных ярдов гнездится 56 угрей. Ничего не скажешь, густонаселенный участок! Оказалось, что это молодняк — всего по 6 или 7 дюймов в длину. Только достигнув 10 дюймов, молодые угри-«растения» покидают свою микрообщину и рассеиваются среди взрослых.

Однако к молодежи зрелые самцы относятся отнюдь не покровительственно. Они часто делают «выпады» в сторону молодых соседей, и тем приходится зарываться в свои норки. Но как только самец поворачивается в другую сторону, молодые угри тотчас же появляются и, поднимаясь все выше и выше, начинают активно поглощать проплывающий планктон. Стоит самцу повернуться в их сторону, они сразу же скрываются.

В конечном счете молодому угрю приходится отодвигаться и уступать зону кормления взрослому угрю: чтобы составить конкуренцию старшим, надо немного подрасти. Обычно молодой угорь располагается где-нибудь на периферии колонии, там ему легче защищать свой участок и делить его с подругой. Что касается молодых самок, им, как я поняла, зачастую приходится присоединяться к местному гарему.

Мы научились «вычислять» место жительства наших угрей. Главное — это песок. Наиболее благоприятная для угрей-«растений» консистенция песка встречается на глубине от 5 до 8 футов, в стороне от коралловых рифов, где-нибудь неподалеку от устья высохшей реки, время от времени все же приносящей в море воду. А если такой участок еще и омывается богатыми планктоном потоками — более подходящего места для угрей-«растений» не найти.

В северной части залива Акаба мы с Дэвидом Фридманом увидели миллионы кишащих у дна маленьких Trichonotus nikii. Однако, опустившись на дно, мы не смогли найти ни одной знакомой норки. Я заметила, что в некоторых местах песок вскояан, видимо, какой-то крупной рыбой. Так мы напали на след злейшего, на мой взгляд, врага угрей-«растений».

Вскоре мы увидели, что к нам приближаются крупные рыбы. Это были скаты «дазиатис», пять огромных скатов, каждый величиной с крышку стола. Они проплыли мимо, и мы последовали за ними. Неожиданно они захлопали своими «крыльями», нырнули головой вперед в верхний слой песка и начали метаться из стороны в сторону, взрыхляя песок огромными грудными плавниками. На дне поднялась песчаная буря. Орды маленьких рыбок кинулись врассыпную.

Не могу точно сказать, за кем именно охотились эти отвратительные хищники, но думаю, что колонии угрей едва ли могут развиваться в местах, подвергающихся налетам тупоносых скатов.

По всей видимости, угрям-«растениям» выгодно держаться вместе, жить колонией. Во-первых, чем больше глаз, тем проще обнаружить опасность. Во-вторых, когда угрей целая армия, многие хищники просто не станут на них нападать. В-третьих, при большом скоплении себе подобных всегда легче выбрать пару, помочь молодым выжить.

Однако «оседлость» имеет и свои недостатки. Например, стихийное бедствие может полностью уничтожить всю колонию. В 1969 г. в порту Элат произошел взрыв, и море в этом районе было отравлено массой химикатов. В результате вся рыба на участке в четверть мили погибла. Целиком погибла и колония угрей. Есть и еще одно неудобство — быстрее истощаются пища и кислород. И разумеется, для действительно сильных врагов обрушиться на неподвижную жертву гораздо проще.

Мы закончили эксперименты и исследования, однако в наших сведениях об угрях-«растениях» остался существенный пробел. Что происходит между оплодотворением икринок и превращением их в молодых угрей, готовых занять место в колонии? Об этом можно только догадываться.

Угри-«растения», как и обычные американские, европейские и азиатские угри, принадлежат к классу угревидных. Настоящий угорь, как и его дальние родственники, на одной из начальных стадий развития представляет собой плоскую желеобразную личинку, известную как лептоцефал, или «гибкая голова», имеющую несколько дюймов в длину. Прозрачная, с листовидным телом, она существует как часть планктона и похожа на взрослого угря не больше, чем гусеница на бабочку.

Ихтиологи утверждают, что в планктоне содержатся лептоцефалы многих видов угрей. Исходя из таких характеристик, как количество позвонков (оно может быть свыше 600, но для каждого вида более или менее одинаково), можно выявить соответствие между некоторыми личинками и известными типами взрослых угрей. Однако многие лептоцефалы, описанные в специальных журналах, «никаких аналогов среди взрослых угрей не имеют. В надежде получить лептоцефала я пыталась провести искусственное оплодотворение уг-рей-«растений». Увы! Икринки так и не стали эмбрионами. Но даже если бы этот эксперимент окончился удачно, в жизни угрей-«растений» все равно осталось бы еще много «белых пятен».

Сколько месяцев или лет лептоцефал угря должен прожить в планктоне, прежде чем он осядет в песок и станет членом колонии или положит начало новой? Каковы «сферы влияния» известных типов угрей-«растений»? Как далеко на юг Красного моря распространяются Gorgasia sillneri? Найдем ли мы их в Индийском океане?